Легенда и символ итальянского Сопротивления
В Спасо-Евфимиевском монастыре Суздаля Владимиро-Суздальский музей-заповедник открыл экспозицию «Сплетение судеб» об итальянских генералах и офицерах Суздальского лагеря НКВД. В нем всю войну проработала переводчицей Матильда Комолло – легенда итальянского Сопротивления.
Кроме того, как оказалось, в Италии и сама Матильда, и многие ее родственники были железнодорожниками. А приехав в СССР, они долгие годы дружили с семьей начальника станции Вязники Виталия Козырева, о котором мне недавно довелось написать в «Гудке». Собственно, после той публикации и позвонил мне муж Милы Альдовны – дочери Матильды Комолло – историк и краевед Лев Иванович Аносов, который ведет семейную хронику.
– Посмотри, – говорит он, – что получается: молодая служащая итальянской железнодорожной компании Матильда Комолло водружает красное знамя над башней Турина. Внуки ее поступают в… железнодорожную школу поселка Нововязники во Владимирской области, затем в МИИТ, в то же время их дядя Густаво водит электровоз от Вероны до Милана.
Конечно, в тот же день я был у Аносовых. Кстати, это первая эксклюзивная публикация воспоминаний Милы Альдовны:
– Мне было два года. По поручению Пальмиро Тольятти моя мама в 1930 году играла роль хозяйки квартиры в парижском предместье Шартровиль. Сюда наведываются соратник отца Луиджи Лонго, другие антифашисты, но полиция вычислила дом. Тольятти заранее уведомил нас с мамой, и мы уехали в Лион. Потом приехал отец и уговорил маму эмигрировать в СССР, где он бывал уже дважды на съездах Коминтерна, слушал Ленина.
В декабре 1930-го приехали в Москву. По ходатайству директора кинофабрики «Рот Фронт» отец устроился помощником звукооператора. Жили мы на Большом Каретном в доме номер 10, в коммунальной квартире. Мама пошла работать в ателье «Всекохудожник» модельером кукольной одежды.
Друзья отца Лонго и Росси (позже он станет главным редактором газеты «Unita») уехали воевать в Испанию, и папа ждал отправки туда: красными флажками ежедневно передвигал линию фронта. Но его не отправили, считая, что маме с маленьким ребенком будет трудно, а мама и ее младший брат были признанными героями Сопротивления. Когда фашисты ввели в Италии чрезвычайные законы против инакомыслящих, мама водрузила красное знамя над Турином. Она по винтовой лестнице самой высокой башни «Антонельяна» поднялась с подругой Камиллой Ривера наверх и закрепила полотнище на шпиле. Фашисты бесновались, не помогли и пожарные лестницы. Кажется, весь Турин собрался посмотреть на подвиг смельчаков. Карабинеры стали карабкаться по крыше, тогда мама сняла знамя и обернулась им под платьем, изображая беременную женщину. Фашисты, проверявшие посетителей, выходящих из музея на башне, ничего не заподозрили. Так моя мама Матильда Комолло стала символом итальянского Сопротивления и гимна «Бандьера Росса» (красное знамя), который знают во всем мире. Рассказ об этом эпизоде с фотографиями я увидела в музее Турина во время моего приезда в Италию в 1981 году.
Возвращаясь в 30-е годы, надо сказать и о трагедии. 17 ноября 1937 года папа был арестован, и о его судьбе мы ничего долго не знали. Позже папа был посмертно реабилитирован, маму восстановили в партии, она стала персональным пенсионером.
В 1940-м мы переехали из Москвы в Курск, где и застала нас война. Немцы подходили к городу, билетов не было, если бы мы остались в Курске, немцы немедленно расстреляли бы всех, но Господь, видно, не оставил нас, и Красный Крест помог с переездом. Мы благополучно забрались со своим скудным скарбом в «телятник» и долго-долго ехали, оберегая швейную машинку. В Тамбове мама работала на швейной фабрике, а зимой 1942 года ее вызвали в НКВД и предложили работать переводчицей с военнопленными. Это был лагерь номер 188 на железнодорожной станции Рада.
Мне было 15 лет, когда меня вызвал начальник лагеря, генерал НКВД, и сказал: «Мила, тебе надо помочь матери работать переводчицей, все мы должны стараться для Победы». Так я начала свою трудовую деятельность. Дважды в день на лошадях пленным привозили еду – пшенный кулеш с рыбой и 400 граммов хлеба. Мы, сотрудники, получали по 600 граммов. Удивительно сейчас, но строгость была и к персоналу лагеря. Помню открытый суд над одним капитаном. Он отбирал, оказывается, у пленных часы, авторучки, крестики нательные. Его хотели расстрелять, но суд вынес приговор – штрафной батальон. В другой раз медсестер лазарета застали в постелях с военнопленными. Их немедленно отправили на передовую.
В середине 1943 года был организован лагерь под Суздалем для пленных генералов – итальянцев, немцев (Паулюс был здесь же), венгров и румын. Итальянских генералов к тому времени было трое: Паскуалино, Батиста (бывший воспитатель наследника итальянского короля) и Риканьо. Лагерь располагался в бывшей усадьбе графа Оболенского у деревни Чернцы. Маму назначили их личной переводчицей. У каждого генерала был свой денщик, их обслуживали повара-итальянцы, а в медсанчасти даже оборудовали кабинет физиотерапии. На самой территории лагеря были радиоприемники и бильярд. Генералы были расконвоированы, им даже разрешали ходить на охоту в районе лесов усадьбы. Я видела, как генерал Батиста трубил в охотничий рог.
Мама хорошо говорила на нескольких языках, и ее часто вызывали на беседы с Паулюсом. Они говорили по-французски.
В местной школе в Чернцах меня приняли в комсомол. Через некоторое время генералы подали прошение о нашем переводе в офицерский лагерь. Так мы с мамой попали в Спасо-Евфимиевский монастырь Суздаля. Я стала учиться в суздальской школе и одновременно работала на полставки в лагере.
Итальянские офицеры жили по 2 – 4 человека в кельях, там, где сейчас передвижные выставки музея-заповедника.
Среди пленных велась большая антифашистская работа, офицеры и сами уже понимали, что такое фашизм. Многие изъявляли желание учиться в подмосковной школе для антифашистов, и потом они раньше других вернулись на родину. К нам пленные относились хорошо, а кто-то даже на день рождения мамы вырезал из вишневого дерева шкатулку с датой ее рождения – 7 сентября 1898 года. Сейчас эта шкатулка находится в краеведческом музее города Вязники.
Потом фашистский режим в Италии пал, было создано коалиционное правительство, на севере Италии набирало силу Сопротивление, в котором активную роль играл и мой дядя Густаво. Я поступила после войны в Ивановский сельхозинститут, потом вышла замуж, работала долгие годы начальником планового отдела Вязниковского сельхозуправления, родились и выросли два сына. Один МИИТ окончил, другой – Владимирский политех.
…В день похорон Матильды Комолло Вязники переполошили телеграммы соболезнований со всего мира: ушла из жизни легенда итальянского Сопротивления. Только тогда в небольшом районном центре узнали по-настоящему, что за женщина жила рядом. Она до конца дней сохраняла тайну своей жизни и антифашистской деятельности, которую сейчас по крохам восстанавливает ее любимый зять, москвич по рождению и краевед по призванию директор Нововязниковской школы Лев Аносов.
Владимир ЦЫПЛЕВ.