Стеголицкие портные, обшивавшие наших предков

Среди важнейших неземледельческих промыслов нашего края второй половины XVIII – начала XX столетий было портняжничество. Портные из Владимирской губернии славились почти так же, как иконописцы-богомазы. Кстати, покупать готовое платье, как сейчас в основном и происходит, прежде не любили, и почти всю одежду шили исключительно на заказ, поэтому роль портных была весьма высока.

Общепризнанной портновской столицей всей Владимирской губернии,  считалось село Большие Всегодичи. До 1778 года оно входило во Владимирский уезд, потом вошло в состав Ковровской округи, а в 1797-м император Павел I зачислил это селение в Вязниковский уезд. Позже оно оказалось в составе Ивановской области, а теперь находится на северо-восточной окраине Ковровского района.

В 1859 году в Больших Всегодичах проживало 944 человека в 125 дворах. В селе помимо большого каменного Успенского храма храма имелись Всегодический удельный приказ, сельское училище, два каменных питейных дома, 4 ветряных мельницы и кузница. Население Больших Всегодич в позапрошлом столетии достигало 2500 человек.

Примечательно, что во Всегодической волости портняжничество официально фигурировало «в качестве главного и единственного промысла после земледелия». Села Большие Всегодичи и находящееся рядом с ним село Малые Всеголичи в старину даже имели вторые неофициальные названия: Большие и Малые Стеголицы — вероятно, от слова «стегать». Такие наименования можно даже встретить на старых географических картах, например, в когда-то очень популярном атласе Владимирской губернии известного картографа генерал-лейтенанта  Александра Ивановича Менде 1850-х гг. и в газетных заметках XIX века.

Некоторые из местных жителей даже забывали официальные названия своих сел и упорно именовали Всегодичи Стеголицами, не желая знать других. Местных портных так и называли «стеголицкими». Даже в исторических документах порой возникает путаница. Например, там значится, что с 1849 по 1862 гг. с перерывом на Крымскую войну в «б. Стеголицы» квартировал 2-й батальон Таврического гренадерского полка. Загадочное «б. Стеголицы» без комментариев переписывают друг у друга сразу несколько исследователей. Если не знать, что это название села Большие Стеголицы, они же — Большие Всегодичи, то место дислокации гренадеров можно искать бесконечно долго. Кстати, штаб этого полка тогда дислоцировался в Вязниках, 1-й батальон — во Мстере, а отдельная стрелковая рота — в Никологорах.

На начало 1860-х гг. число «стеголицких» портных оценивалось в 2000 человек, а двумя десятилетиями позже — до 5000 человек — поистине целая армия мастеров иглы и ножниц!

Вот как описывали земские статистики рубежа XIX-XX столетий тип всегодического «храброго портняжки»:

«Стеголицкий портной, являясь в известное место с обычными орудиями производства — ножницами, аршином и утюгом, не всегда бывает в состоянии выполнить хорошо заказ «партикулярного» платья, тогда как мастерские, снабженные разными приспособлениями для этого дела, дают заказчику больший простор выбора фасонов костюма или платья и работают куда как лучше. И ныне вся эта трехтысячная армия портных, получивших по наследству от своих отцов и дедов только умение шить простые деревенские полушубки, поддевки («сибирки») и неуклюжие «спинжачные» пары, волей-неволей должны или уступить мастерским или бороться путем усовершенствования в работе.

За последнее время деревня настолько увлекалась «перениманием» мод у городских жителей, что большинству вышеупомянутых портных приходится заниматься только переделкой поношенных шуб и всякой незначительной мелочи, с которыми население не обращается к местным «партикулярным» портным. В настоящее время некоторые портные имеют швейные машины и стараются, насколько возможно, удержать за собою известный район с заказчиками, приспособляясь к их требованию. Так поставлено дело в деревне. Но в городах тем паче портным приходится суживать свою деятельность и, в лучших случаях, они поступают в работники какой-нибудь мастерской или скромно ютятся где-нибудь на окраине города, выполняя заказы бедной части населения по весьма низким ценам».

Портные делились на три категории: хозяйчиков, работников и учеников. Большой разницы между хозяйчиками и работниками не было. Летом все они возвращались к исконному земледельческому труду, а портняжничали не более семи месяцев в году. Именно стеголицкие портные обшивали и значительную часть населения Вязниковского уезда, особенно сельского, которое в ту пору составляло абсолютное большинство.

Некоторые артели портных не ограничивались пределами Владимирской губернии, а уходили на промыслы в другие территории необъятной Российской империи вплоть до Сибири и Кавказа. Значительная часть мастеров трудились в Нижегородской и Новгородской губерниях. Среди тогдашних владимирских селений к началу XX века популярностью у портных пользовалось Орехово-Зуево (ныне Московской области), где хорошо зарабатывающие фабричные давали много заказов на пошив повседневной одежды.

Труд портных был нелегок. Вставали они обычно еще затемно в 4 часа утра и без перерыва шили до завтрака, который продолжался не более получаса. На обед и отдых полагалось полтора часа, затем шло «сумерничанье» (отдых) в течение двух часов, а потом работа продолжалась вплоть до 11-12-ти часов ночи. Значительную часть времени портные трудились при свете лучины или свечи, поэтому с возрастом у них часто сильно портилось зрение.

Среди «хозяйчиков» в свой черед выделялись наиболее удачливые и предприимчивые, которые приспосабливались к конкуренции со стороны городских швейных мастерских и сами открывали подобные заведения в городе. Например, в начале XX века мастерские и магазины готового платьядержали купцы Петровы, Степан Яковлевич Шкинев, мещане Леонтий Петров, Иван Рыбкин и Хана Шер. Но портные из крестьян не все шли на службу к новым хозяевам. Выходцы из Всегодической волости Иван Иванович Маринин, Иван Федорович Тулуков и Андрей Романович Романов сами открыли швейные и портняжные заведения, на которых работало 13 мастеров.

В конце XIX – началеXX веков города притягивали к себе не только оборотистых коммерсантов, но и стремящихся ни фабрики крестьян, которые могли заработать там больше, чем получали бы, занимаясь своими исконными крестьянскими промыслами. Все это и стало причи­ной, по которой население Больших Всегодичей и других волостных селений стало постепенно сокращаться, как и число портных. Крестьяне уезжали в Ковров, Шую и Вязники. Своих же фабрик в селе не возникало, потому что оно, в отличие от многих дру­гих владимирских сел, относилось к удельному ведомству, то есть являлось имением императорской фамилии Романовых. В старину в Больших Всегодичах, как, к примеру, и в Никологорах, существовали свои «приказы» — сельские администрации по управлению местными царскими вотчинами.

Примечательно, что под портных из Больших и Малых Всегодичей работали и мастера из других уголков губернии, например, из Юрьев-Польского уезда, причем они тоже называли себя «стеголицкими», маскируясь под раскрученный бренд.

«Стеголицкие» портные, все более сокращаясь числом, продержались до конца НЭПа — до есть до конца 1920-х гг. Затем условий для их работы и вообще существования попросту не стало, и теперь уже о Стеголицах и их обитателях, не разлучавшихся с ножницами, аршином и утюгом, уже почти никто не помнит.

Николай Фролов.

Источник: Газета “Районка, 21 век” №3 (419) от 24 января 2019 г.