Сломленные, но не побеждённые

Вязниковский розыск XVII века — дело о заклязьменских скитниках
Все мы знаем, что реформы патриарха Никона, призванные унифицировать богослужения и церковные тексты по греческим образцам, стали причиной раскола в русской православной церкви. Возникло старообрядчество во главе с протопопом Аввакумом Петровым — главным его идеологом и духовным лидером. Столкновения приверженцев прежней веры с властями зачастую доходили до кровопролитий. Одно из таких произошло на Вязниковской земле.

МОЩНАЯ ПОДДЕРЖКА ИЗ «БЕЛОКАМЕННОЙ»
Вязниковская слобода была оплотом старообрядчества, лидерами которого стали протопоп Казанского храма Меркурий, игумен Благовещенского монастыря Моисей, поп Лев Матвеев, служивший во Введенском монастыре, настоятельница которого Марфа поддерживала связь с московскими старообрядцами и с протопопом Стефаном Внифантьевым в частности, бывшим, кстати, духовником тогдашнего государя Алексея Михайловича! При царском дворе действовал «Кружок ревнителей благочестия», у истоков которого стоял сам протопоп Аввакум, а теперь его членом был и царский духовник.

Имея такую мощную поддержку из «белокаменной», вязниковские священники без труда поддерживали приверженность старой вере среди местного населения. На берегах озёр Кщара и Юхор появлялись скиты, строительству которых способствовали протопоп Меркурий и игумен Моисей. В тех скитах среди прочих селились и последователи некоего старца Капитона, бежавшего сюда от преследования из костромских лесов. После смерти Капитона главенствовать в заклязьминских поселениях стали его ученики — Вавила и Леонид.

Реакцией на деятельность старообрядцев стала челобитная священника Введенского женского монастыря Василия Фёдорова митрополиту Сарскому и Подонскому Павлу, специально явившегося для этого с берегов Клязьмы в Москву. «Апреля в 24 день» 1665 года вязниковский поп жаловался митрополиту «как де он, поп Василий, служит по новым служебникам и на его неделях нихто не причащаются из стариц; а товарищ де ево, Лев Матвеев, служит по старым служебникам, и старицы де на его неделях и причащаются». Кроме того, Фёдоров доложил, что «за Клязьмою в бору поселились незнамо какие люди, старцы и бельцы, и келии поставили, и в земле норы понаделали»…

Полгода спустя челобитную Василия Фёдорова дополнил архиепископ Рязанский и Муромский Илларион, донеся в ноябре царю через Приказ тайных дел, что «старцы Вавило да Леванид именуются Илеёю и Енохом. проповедают и безо всякого опаства на твою благочестивую державу всякие хулы износят и сказывают они всем людям всемирную кончину в нынешнем году». То, что царя Алексея Михайловича зовут «рожком антихристовым», да в своих хулах износят, что «невозможно писанием известить», подтвердили и бродячие монахи, проходившие через кщарские скиты.

«ХУЛА НА ДЕРЖАВУ» — ДЕЛО ОПАСНОЕ
Государем Алексеем Михайловичем был объявлен сыск по делу о вязниковских староверах: «хула на державу» — дело опасное, требующее всяческого искоренения. В декабре 1665 года в заклязьминские леса был отправлен полковник Авраам Никитич Лопухин во главе отряда стрельцов. Кандидатура Лопухина была выбрана не случайно: 3 года назад он уже проводил сыск в Вязниковской слободе по делу старообрядцев.

Где точно находились скиты государственных преступников, Лопухин не знал, а со стороны местного населения не было никакой помощи. Отписывая царю, пристально следившему за экспедицией полковника, Лопухин сообщал о местных жителях: «И мужики, государь, ведая те кельи, не скажут про них». Помог старец Серапион, живший в располагавшейся в тех же лесах Борисоглебской пустыни, который и указал отряду удобную дорогу до кщарских келий.
Разумеется, государевых слуг уже ждали: весть о том, что по лесам пробирается воинский отряд быстро дошла до приозёрных обитателей, да, очевидно, и от придворного «кружка ревнителей» произошла, что называется утечка информации. Как бы то ни было, но уже за две недели весть о скором прибытии Лопухина на берег Кщары дошла до тамошних обитателей, которые встретили стрельцов в полной боевой готовности. Засев «с оружьем, с луки и с рогатины» в кельях, окружённых тыном, пустынники оказали сопротивление, осыпав градом стрел осаждавших скит.
Был убит пятидесятник Фёдор Яковлев.

В конечном итоге оборона была быстро сломлена: кто-то погиб в огне, подпалив кельи, в которых прятался; небольшой части старообрядцев удалось скрыться в лесах, остальные были схвачены. Всего по берегу Кщары и Юхора было сожжено до тридцати келий и схвачено до сотни пустынников. Пленных доставили в крепость города Ярополч и разместили в земляной тюрьме. Часть келейников пришлось держать под стражей в избах — городское узилище не могло вместить всех пленённых.

Начались допросы и пытки.

«…ПЫТАЛ И КЛЕЩАМИ ЖЁГ»
Из Москвы прибыл боярин князь Иван Семёнович Прозоровский — участник польской и шведских войн, видный дипломат того времени. Вместе с ним по делу о вязниковских старообрядцах работали боярин Артамон Сергеевич Матвеев, отличившийся при подавлении Медного бунта и дьяк Приказа тайных дел Ф. Михайлов.

На допросах скитники хранили молчание. Как писал царю А. Лопухин, занимавшийся допросами до прибытия Прозоровского и Матвеева, «многие. не едят дней по семи и осьми и больши, лежат голодом, безмолвствуют… Пытал и клещами жёг, и на пытке, Государь, не говорят ничево и имян себе не скажут». Глава старообрядцев старец Вавила также был «пытан и клещами жжён, и с пытки говорил, что он на Кщаре был, а больше ничего не говорил». А на призыв Прозоровского «крестное знамение положить по достоинству» (тремя перстами), тот ответил: «Я на тот крест плюю и учал плевать».

Правосудие в то время было быстрым. За приверженность старой вере, да за то, что «многие непригожие речи говорил, чево и писать невозможно» — «богохульные и непристойные» — суд постановил «жжечь» главу кщарских скитников Вавилу. На виду жителей Вязниковской слободы непреклонный старец 11 января 1666 года был заключён в небольшой деревянный сруб и предан огню.

Спустя неделю после казни бояре Прозоровский и Матвеев покинули слободу, оставив сыск всё на того же полковника Лопухина. Да и тот в феврале убыл в Москву, доверив дела местному воеводе Субботе Семёновичу Чаадаеву.

Результатом этого следствия стали последующие казни двух других учеников старца Капитона — Леонида и младшего Вавилы. Их также сожгли в срубах во Владимире. Простых староверов разослали в монастырские тюрьмы Суздаля и Владимира, а пойманных беглых крестьян вернули прежним владельцам.
«Полетели» и высокие головы. В заточения были отправлены протопоп Меркурий и игумен Моисей, всячески помогавшие заклязьменским келейникам. Однако спустя год Моисей был освобождён и снова назначен настоятелем вязниковского Благовещенского монастыря. Вкладчиками этой обители были и патриарх Никон, и духовник государя протопоп Стефан Внифантьев, и многие члены царской семьи, включая самого Алексея Михайловича. Он-то и повелел освободить игумена, внемля просьбам многих ходатаев.

СИЛЬНЫЕ В ВЕРЕ СВОЕЙ
Несмотря на жестокую расправу, со старообрядчеством в Вязниках не было покончено. В живых остались многие приверженцы старой веры и ученики того же Капитона, не попавшие в руки сыска. Позднее стала известна «черница Евпраксейка», спасшаяся при сожжении обителей на Кщаре и Юхоре. Старообрядцы продолжали жить в вязниковской округе, долгое время, испытывая притеснения со стороны государства, много позже попросту смирившегося с самим фактом их существования. Кстати, из числа бывших крестьян, так и не принявших реформ патриарха Никона, вышло (несмотря на многие запреты и препятствия со стороны официальных властей) немало купцов и дельцов разного сорта. При этом они — сильные в вере своей, отвергающие спиртное, табак и азартные игры — пользовались невероятно высокой репутацией предпринимателей честных и добросовестных.

Владимир УШАКОВ.

На фото: Картина Г.Г. Мясоедова «Сожжение протопопа Аввакума» (1897 г.)