Легенды и быль погоста Дебри
В глухом лесном углу, на границе Вязниковского района в пределах Сарыевского сельского муниципального образования, есть уголок, который с незапамятных времен известен под красноречивым названием — Дебри. Под таким именем он упоминается еще в старинных грамотах конца XV — начала XVI столетий. На протяжении нескольких веков эти лесные земли принадлежали князьям Ромодановским — потомкам великого князя Владимирского и Суздальского Всеволода Большое Гнездо. Именно Ромодановские, из которых наиболее известен знаменитый сподвижник Петра Великого князь-кесарь Федор Юрьевич Ромодановский, выстроили «в Дебрях» на высокой круче первый храм в честь святителя и чудотворца Николая. Вначале там существовал монастырь, а потом это место стало именоваться погостом Дебри. Предание рассказывает, что даже во времена нашествий монголо-татар и польско-литовских интервентов враги так и не смогли отыскать дорогу к Николо-Дебрскому погосту из-за окружавших его дремучих лесов — истинных дебрей, пересеченных поросшими ельником глубокими оврагами.
Наследниками Ромодановских стали другие титулованные владельцы — князья Куракины. Во времена Екатерины II Дебри, к которым было приписано около десятка небольших, затерявшихся среди боров и ельников деревушек, являлись вотчиной князя Александра Борисовича Куракина — видного дипломата, российского посла в Вене и Париже. Проведя значительную часть жизни за границей, и ведя роскошный образ жизни, этот сановник испытывал постоянную нужду в деньгах. В 1802 году он продал владения в Дебрях харьковскому губернатору Василию Муратову, который приобрел сразу несколько имений в Александровском, Ковровском и Вязниковском уездах Владимирской губернии. Новый владелец Дебрей был другом графа Аракчеева — всесильного временщика при императоре Александре I. Однако с воцарением нового государя — Николая I Аракчеев и его протеже Муратов лишились и милости монарха, и своих постов. Остаток жизни бывший губернатор проживал во владимирских имениях. Во многом на его средства в погосте Дебри в 1820-е годы был возведен новый каменный Никольский храм. После кончины старика Дебри перешли к его младшему сыну — Павлу Васильевичу Муратову.
Начавший карьеру в гусарском полку, из-за романтической дуэльной истории Муратов-младший был сослан в Оренбургский линейный батальон, который нес сторожевую службу на тогдашних среднеазиатских границах России. Там молодой офицер не поладил с начальством, заступаясь за своих солдат, которых тогда из-за любого проступка подвергали тяжелым телесным наказаниям. В итоге Муратов был вынужден выйти в отставку в скромном чине штабс-капитана и поселился в усадьбе близ погоста Дебри. Вскоре он женился на дочери офицера — героя войны 1812 года, стал отцом двух сыновей.
Однако семейное счастье Муратовых оказалось непродолжительным. В 1854-м году Павел Муратов, подхватив лихорадку еще на службе в казахской степи, скончался всего лишь 40 лет от роду. Его прах был погребен в специально устроенном каменном склепе в виде часовни рядом с Николо-Дебрским храмом. Свод часовни-склепа покоился на четырех массивных каменных столбах. Среди местных жителей бывало предание, что в гробнице вместе с саркофагом замурованы доставшиеся Павлу Васильевичу от отца некие драгоценности графа Аракчеева, которые тот доверил на сохранение своему ближайшему сподвижнику после того, как оказался в опале, но обратно так и не потребовал.
Судьбы сыновей и наследников Павла Муратова сложились трагично. Его старший сын Платон из-за чрезмерной муштры в кадетском корпусе заболел и сошел с ума. А младший, Николай Павлович Муратов, поначалу сделал стремительную карьеру, более 15 лет избираясь ковровским предводителем дворянства и председателем уездной земской управы. Но, с юных лет придерживаясь самых либеральных взглядов, Н.Муратов в 1905 году стал одним из лидеров владимирской губернской организации партии «Народной свободы» — кадетов. Из-за политической «неблагонадежности» и вследствие конфликта с тогдашним владимирским губернатором по личному приказу Николая II Муратов был снят со всех занимаемых постов. В ответ местные кадеты избрали его членом Владимирской губернской земской управы, что было примерным аналогом нынешнему посту депутата областного Законодательного Собрания. В 1914 году Муратов умер, завещав все свое состояние ковровскому земству. Было даже принято специальное решение, установить в Коврове памятник Муратову за земский счет. Но из-за начавшейся мировой войны этого сделать не успели, а после революции в качестве «благодарности» новые власти вообще уничтожили могилу правдоискателя…
Не сложились у Николая Павловича и отношения с ближайшим родственником. Его племянник и полный тезка — Николай Муратов начинал карьеру следователем Владимирского окружного суда, но, в отличие от брата, был ярым консерватором и ультрамонархистом. В начале 1910-х годов его назначили губернатором в Курск. Там Муратов-племянник «прославился» всевозможными чудачествами. Например, он поссорился с Сергеем Рахманиновым — будущим всемирно известным композитором и. запретил исполнение его музыки в пределах Курской губернии! Заодно губернатор вынудил подать в отставку врача курской больницы Владимира Сербского — того самого выдающегося психиатра, чье имя позже получил институт судебной психиатрии в Москве. После прихода к власти большевиков Муратов был арестован и после длительного заключения расстрелян.
Если бывшие помещики Дебрей потомков практически не оставили, то род местных священнослужителей, получивших фамилию Дебрских, продолжается до сих пор. Начало ему положил протоиерей Петр Александрович Дебрский, долгое время служивший настоятелем Никольского храма Дебрского погоста. Отец Петр пользовался огромным уважением в округе, имел множество наград и в конце жизни даже получил звание потомственного дворянина, что для священника было почти невозможным отличием.
Во второй половине XX века погост Дебри запустел. Храм там закрыли еще в 1930-х годах, находившуюся рядом церков- но-приходскую школу разобрали. В 1960-е попали в число «неперспективных» окрестные деревеньки, из которых ныне не осталось почти ни одной. Склеп Павла Муратова разорили местные «кладоискатели», пытавшиеся обрести легендарные сокровища Аракчеева. Нашли они ценности или нет — неизвестно, но говорят, что удача им так и не улыбнулась. В целом Дебри являют собой грустную картину разорения. Однако и до сих пор среди стены деревьев можно видеть надломившийся крест на куполе полуразрушенного Николо-Дебрского храма, а природа там почти первозданна и удивительно красива. Добраться до Дебрей и теперь очень непросто. Единственно возможный путь через непроезжие леса малодоступен даже новейшим внедорожникам. Несколько лет назад члены столичного клуба любителей экстремального отдыха под названием «Дебри», узнав, что в нашем регионе есть урочище с таким же именем, организовали туда целую экспедицию. В итоге они пробились-таки к заветной цели на своих джипах, но одна из машин все же сломалась, не выдержав местного бездорожья. Для обычных же авто-путешественников Дебри почти недоступны.
Сегодня храм старого погоста, как и пять веков назад, затерян среди бескрайних лесов. Если не знать тех мест, то очень трудно различить церковную главку над кронами деревьев и вообще найти до Дебрей дорогу. Можно блуждать буквально в сотне метров от храма и «в упор» не видеть его. Говорят, что такое наваждение приключается с теми, кто обременен слишком тяжким грузом мирских грехов. И каждый может попытаться проверить справедливость подобного утверждения на собственном примере.
Николай ФРОЛОВ.
На фото: Никольский храм погоста Дебри. (http://www.historykr.edusite.ru/p39aa1.html)