«Мы — люди необязательного плана»

Работники фабрик лаковой миниатюры во Мстере рассказали «Русской планете» о китче, старине и о «летаргическом сне» живописи.
В России четыре центра лаковой миниатюры: Федоскино, Палех, Холуй и Мстера. Мстерские работы попали в лучшие мировые художественные коллекции. Мастера известны, возможно, всем российским ценителям лаковой миниатюры. Сегодня художники, руководители предприятий очень рассчитывают на государственную поддержку народных промыслов и верят, что Мстера может стать главным центром лаковой миниатюры в России.

Улицы Мстеры, что в Вязниковском районе, несуетливы. Тут очень тихо, почти нет автомобилей. Вдоль заборов степенно вышагивают петухи. По глади речки Мстерки фланируют утки. Местные жители говорят, что рыбалка здесь годная. При желании, устроившись на берегу реки неподалеку от церковных стен, можно поймать маленькую щучку. Дом народного художника России Льва Фомичева расположен недалеко от берега. 82-летний мэтр скромно сидит на лавочке.

– Красота несказанная. Больше полувека ею любуюсь, — признается художник, поднимаясь. Фомичев частенько ходит на любимую, родную фабрику, на которой он проработал 36 лет, но сегодня ему нездоровится. Мы заходим в дом. Комната хозяина, довольно узкая, переполнена картинами, книгами, грамотами. В разговоре художник то и дело обращается к томам. В десятках художественных альбомов собраны работы Микеланджело, Рафаэля, Моне, Сурикова, Кандинского. Рядом — художественная литература, книги о балете, музыке, исторические труды Соловьева и Ключевского. На противоположной стене — десятки грамот, медалей, наград. Некоторые медали Льву Фомичеву вручал Зураб Церетели.

Об истории родного поселка Фомичев говорит негромко, но степенно, с большой любовью:

– Мстера раньше называлась Богоявленским погостом. Причем в переводе с угро-финского слова «погост» означает «торговое место», а не «кладбище». Второй смысл был, так сказать, приобретен потом. Издревле у нас проходили четыре ярмарки: летняя, осенняя, зимняя и весенняя. Своей продукцией торговали кустари. Наша Мстера, по всем описаниям, была наполнена не помещиками, а ремесленниками. Целая улица была у кузнецов. Также работали печники, ювелиры, чеканщики, делавшие оклады, граверы и другие умельцы. В этой обстановке постепенно складывались иконописные мастерские, и в лучшие времена их было за сотню. А потом поселок стал центром иконописи.

– Получается, чуть ли не вся Мстера жила иконописью и ремеслами?

– Безусловно. В 1905 и 1910 году здесь бывал Рерих. Позднее он трактовал иконопись как умирающее искусство, но очень сильное. Мастера сопротивлялись упадку. Наши художники посылали императору прошения. И он откликнулся — закупал наши иконы. После революции иконопись была не в почете.

– Тогда и появилась лаковая миниатюра?

– Лаковая живопись, по большому счету, появляется у нас в 1931 году. Работать начали те же мастера-иконописцы, при новых порядках оставшиеся не у дел. Эти люди имели очень хорошую подготовку. Накопленный опыт, начиная с работ Андрея Рублева, преумножался и совершенствовался. Люди замечательно знали цветовую, колористическую технику. Знали физику, литературу, историю. У них была внутренняя готовность к творчеству. Культура определяет границы государства. От этого никуда не денешься. Если почитать Нобелевский доклад Солженицына, можно увидеть очень глубокие и грустные мысли. Идет потеря национальной культуры, искусства. Всех одели в одну и ту же одежду. Индеец, европеец, азиат носят одни и те же рубашки. А потеря национальной культуры ведет и к потере патриотизма. Причем не политического, а исконного. И в этой ситуации на место нас ставит искусство.

– Может ли художник не впитывать культуру, литературу?

– В этом случае он может быть ремесленником. Именно из ремесленников выходили творцы, создатели национальной культуры. Настоящий художник до конца не высказывается. Не говорит и не пишет. Один из академиков говорит, что можно разрисовать математическими знаками всю комнату, а потом привести их к формуле длиной в сантиметр. Искусство, напротив, из мухи делает слона. Для этого мало любить краску и знать ее характеристики. Нужна духовность. При этом я могу сказать, что и в советское время жителей поселка кормила миниатюра. Я, например, в артели с 1944 года. В войну получал хлебную карточку на 600 граммов. Рабочие получали 500 граммов. А мать у меня, допустим, получала паек в 250 граммов. Вдобавок мне выдавали льняное масло, другие продукты, мыло. Словом, работая художником, мог кормить семью.

– Государство понимало ценность и авторитет художника?

– Именно. Начиная со времен Никиты Хрущева, власти взяли лаковую миниатюру под свой контроль. Был план, были и большие выставки прикладного искусства. Отправляя продукцию в магазин, мы ехали в банк и сразу получали средства.

– Раньше на фабрике действовал государственный заказ. Могут ли сегодня попросить миниатюристов рисовать политиков?

– Наверное, государственный заказ допустим.

«Люди уходили пачками, традиции утрачивались»

– Правда ли, что в 90-е годы шкатулки наподобие мстерских разрисовывали все кому не лень? Месяц поучатся, и уже готовые художники — было такое?

– Да вы что, месяц — это было много! Сразу садились и писали на поток. Я встречал мои работы, написанные на Арбате. Они продавались, и все это очень грустно. Директор одного из музеев лаков открыто говорит, что наше искусство, лаковая живопись сегодня находится в летаргическом сне. Упадок. Чем дальше, тем хуже. Просто здорово, что сейчас на нас обращают внимание, что поднимаются эти вопросы.

– Почему только сейчас?

– За свою жизнь я столько разных постановлений по народному искусству видел — хороших, замечательных. Но, к великому огорчению, мало что выполнялось. Мы — люди необязательного плана. Между тем, лаковая живопись — очень ценный, красивый и питательный материал для души человека. Расписанная шкатулка — комплекс искусств. Краска — живой организм. В ней свои тонкости. В Грузии мне приходилось как-то пить вино, настоянное на лепестках роз. Это необычайный аромат! И он живой. То же самое с краской. А главная краска — душа. Потому миниатюры дышат.

– Вернемся к непростым временам. Что происходило с лаковой миниатюрой в конце XX века?

– Работы не было. Фабрика из огромного предприятия превратилась в небольшую артель. Люди уходили пачками. Кто в столицу, кто в торговлю, кто таксовать. Торговали ширпотребом. Полачат как курица лапой, а выдают за профессиональную работу. В Москве на каждом шагу продавались шкатулки. Скажем так: не особо профессиональные. Причем утрачивались и традиции, и интерес к лаковой живописи. Одна из экономистов искусства, помню, утверждала, что лучшая прибыль идет не с дорогостоящей продукции, а с самой недорогой. Все было пущено на самотек. Появился китч, пошли подделки. Хотя, по моему мнению, продукцию всегда надо делить на сувенирную, промышленную и уникальную. Иначе никак.

– То есть, получается, повсюду продавали копии известных работ?

– Плохо сделанные копии. В нашей сфере вообще парадокс — народные художники не имеют авторского права. Мои произведения может копировать кто угодно, хоть на каждом углу. Я не смогу защитить себя и свою работу. Это оборачивается потерей авторитета наших изделий и наших художников. Мои работы копировали годами, тысячи раз. Копиями торговали в метро. Кто пишет самую дешевую продукцию, живет намного богаче, чем профессиональные авторы.

– Сколько должна стоить настоящая авторская работа?

– Вы знаете, художник пишет три-четыре вещи за год. Это максимум. Даже если я продам работу за десять тысяч, все равно в трубу вылечу. Мы с женой живем на пенсию. Как лауреату государственной премии, мне идут небольшие льготы. А у остальных-то их нет. У молодых тем более.

– Как много во Мстере художников, способных писать авторские работы?

– Да если будут нормально платить, найдутся люди. Сейчас у нас еще есть мастера. Многие работают в той же Москве. Вернутся! Правда, люди переключились на икону, которая востребована. И, чтобы заниматься миниатюрой, придется перестраивать организм, глаз, внутреннее состояние. Мы ведь месяцами сидим за шкатулкой, затаив дыхание.

– Вы выступали на форуме «Историко-культурное наследие России». Каким видится будущее мстерской лаковой миниатюры?

– Прежде всего, считаю, надо признать авторство художника, защитить его. Во-вторых, во Мстере нужно построить выставочный зал. В 1978 году я ездил по Владимирской области, искал помещение для открытия сельской картинной галереи. Предлагал Мстеру — не вышло. Музей у нас небольшой. А новый выставочный зал должен работать постоянно. Пусть это будет выставка-продажа — никто не против.

Дальше — больше. Необходимо поднять технологии на фабрике. Выделить средства на приобретение нового оборудования для обработки полуфабриката. Потом все окупится. При правильном подходе, конечно. Важно выпускать хорошие, содержательные книги о лаковой миниатюре.

– Продвижение продукции со стороны властей дает результаты?

– Нам, возможно, надо еще не раз встретиться с губернатором Светланой Орловой. Пусть будет и сувенирка, тиражируемая продукция. Но самое главное — нужно поднять количество авторов, которые выдавали бы образец.

– Готовы ли сегодня люди воспринимать лаковую миниатюру. Она им интересна?

– Ценители есть. Но, скажем так, быстро ничего не получится. Для популяризации нужно хотя бы несколько лет.

«Хоть за двести, хоть за пятьсот рублей»

Фабрика, на которой десятки лет работал Лев Фомичев, расположена в самом центре поселка, неподалеку от площади и еще одного предприятия с многолетней историей — фабрики «Мстерская клеенка».

История художественного производства началась в 1923 году. С 1998 году предприятие стало Центром традиционной мстерской миниатюры. Масштабы производства заметно снизились.

Внушительная часть производственных помещений сегодня пустует. Однако мастерские смотрятся живо и уютно. В одной из них художники работают под яркими лампами. На столах — баночки с краской. Среди работ — «Сказка о золотом петушке», «Ой, мороз-мороз», «Садко» и другие мотивы.

Руководитель предприятия Ирина Брюханова перечисляет мэтров, работавших или работающих на фабрике: Льва Фомичева, Вячеслава Некосова, Владимира Мошковича и многих других знают ценители лаковой миниатюры по всей России.

Сегодня на предприятии работают около 70 человек. Авторские работы создают семь художников. По словам Брюхановой, многие скоро достигнут пенсионного возраста, а молодые специалисты на производство идут неохотно.

– Готовить нужно ремесленников, лучшие их которых потом становятся художниками. И молодые люди должны приходить на нормальное производство, к настоящим профессионалам. Но сегодня, увы, человеку с дипломом проще пойти к частнику, который даст заказы на продажу и не будет требовать высокого искусства. Ему важно продать шкатулочку — хоть за двести, хоть за пятьсот рублей. Хорошо еще, если продукт качественный. А то порой грустно смотреть. Все искусство засорили контрафактной ерундой. Это касается многих сфер. И правильно, что сейчас проблемой серьезно озаботилось государство.

«До прекрасных лет мы можем не дожить»

Тем не менее, в будущее Ирина Брюханова смотрит позитивно. Говорит, что администрация Владимирской области и районные власти уделяют поддержке промыслов, ремесленников и мастеров большее внимание. Заметна тщательная работа по брендированию и продвижению местной продукции. На днях Брюханова познакомилась с появившейся стратегией развития народных промыслов России до 2020 года и даже написала на нее рецензию.

– Приятно, что государство обратило на проблемы внимание, занялось ими на федеральном уровне, — говорит Брюханова. — Сейчас нас поддерживает федеральный бюджет — без субсидий просто не выжили бы. А в стратегии детально прописаны вопросы, которые мы затрагивали во время пятого парламентского форума «Историко-культурное наследие России», который прошел в этом году во Владимирской области. Документ нам в целом понравился. Конечно, необходимо добавлять конкретики. Ну, так и работа только начата. Единственное, хочется, чтобы все было реализовано побыстрее. В бумаге фигурируют 2018 и 2019 годы. Мы так долго ждали и опять ждем. Так до прекрасных лет мы можем и не дожить. Но, повторюсь, появлению большой стратегии и поддержке декоративно-прикладного искусства мы очень рады. Важен комплексный подход: в итоге поднимется не только производство, но и туризм. Соответственно, в поселке будет развиваться инфраструктура.

Венеция во Мстере

Помимо большого предприятия, во Мстере сегодня действуют несколько небольших мастерских — эдакие артели на новый лад. Одну из мастерских организовал Сергей Сухов. Раньше он, как и почти все работники мастерской, трудился на фабрике.

Как рассказывает Сухов, сперва его мастерская была иконописной. Следом пришли миниатюристы. Сегодня продукция мастерской продается нормально. Есть заказы, в том числе от епархий.

– У всех свои рынки сбыта. Мы сотрудничаем с постоянными заказчиками. Зарекомендовали себя с самой лучшей стороны, — говорит Сухов.

Художники-миниатюристы в мастерской расписывают блокноты, тарелки, необычные новогодние игрушки и даже компьютерные мышки и коврики. По словам работников, спрос на такие товары есть, даже если они предназначены больше для декора, а не для полноценной работы.

Большие надежды заслуженные художники возлагают на Мстерский филиал лаковой миниатюрной живописи имени Модорова Высшей школы народных искусств. Головное учебное заведение расположено в Санкт-Петербурге. Филиал — на тихой мстерской улочке. За оградой на окраине поселка — уютный дворик, заасфальтированные дорожки. Компактно расположены несколько зданий – учебный корпус, общежитие.

Раньше здесь располагался художественный техникум. К 2012-1013 учебному году в учебном заведении оставались два десятка студентов. Педагогов было больше, чем учащихся. Здание медленно разрушилось. Все изменилось в 2013 году, когда руководить филиалом приехала преподаватель из Санкт-Петербурга Полина Гусева. Собиралась отработать полгода, приехала только для того, чтобы «поднять филиал». Полгода давно истекли, а Гусева все работает.

Вместе с ней мы идем по отремонтированному зданию. Широкие коридоры с новой отделкой, мастерские, где установлено современное оборудование, позволяющее вырезать шкатулки и полностью подготовить их к росписи. В библиотеке за книжками по истории искусств сидят несколько девушек. За столом у окна многоопытный заслуженный художник России Вячеслав Некосов общается с одним из студентов. Юноша сначала слушает мэтра, затаив дыхание. Потом решается задать вопросы.

Мы заходим в светлые аудитории. Никакого хаоса — вдоль стен под большими окнами расставлены парты. За ними десяток девушек и парней пишут, возможно, свои первые иконы. Во второй аудитории воспитанники занимаются миниатюрой. В еще одной просторной застекленной комнате — внушительная выставка студенческих работ. Многие произведения связаны с былинами и древнерусскими мотивами.

– У нас профессиональное разделение. Кто-то учится именно иконописи. Кто-то познает азы лаковой миниатюрной живописи. Есть вышивальное отделение, — рассказывает Полина Гусева. — Это правильно, ведь раньше нашим выпускникам приходилось переквалифицироваться. Они поступали в педагогические вузы, их учили, например, лозоплетению, ковроткачеству. А сейчас ребята изначально получают образование в своих областях.

Провожу короткий опрос среди начинающих художников: многие из них с нетерпением ждут, когда смогут заняться авторскими работами. Сейчас некоторые ребята подрабатывают, вместе со специалистами расписывая и реставрируя храмы. Кто-то мечтает после окончания учебы открыть собственные мастерские. Многие готовы оставаться работать во Мстере.

Вечер. Мы с Фомичевым бредем вдоль речки Мстерка.

— Без лаковой миниатюры Мстеры обеднела бы национальная культура России. А если наше искусство сейчас правильно развивать, по силам горы свернуть. Людям-то интересно! Когда-то я был в Венеции. На площади Святого Марка можно запросто потеряться. Столько народу, которому интересны старина и искусство. Гид, руководители туристических групп ходили с длинными удочками, к которым были прикреплены кусочки цветной ткани: синие, желтые, красные. Чтобы не заблудиться, туристы ориентировались на них. Это удивительная картина. И во Мстере, я уверен, может быть то же самое.

Автор Ефим НИКИТИН.