Следователь №1 — родом из Вязников

В преддверии Дня сотрудника органов следствия, который 25 июля впервые праздновался в России, «Комсомолка» взяла интервью у лучшего следователя Владимирской области Дмитрия Чалова.

ДОСЬЕ «КП»
Дмитрий Чалов — старший лейтенант юстиции, старший следователь Гусь-Хрустального отдела Следственного комитета. Родился 23 апреля 1987 года в Вязниках. Высшее юридическое образование получил в Нижнем Новгороде. В СКР работает с апреля 2011 года. В 2013 году в производстве находилось 30 уголовных дел. 24 из них в том же году были направлены в суды.

Главный гаджет — записная книжка.
Обладателю звания «Лучший следователь Владимирской области» всего 27 лет. Слава свалилась на него неожиданно. И журналисты тоже. Готовясь к тому, что сегодня будет допрашивать не он, а его, Дмитрий уходит надевать форму (обычно следаки носят «гражданку»). Через три минуты он уже готов и широким шагом входит в кабинет: высокий, худой, коротко стриженый, в очках. Поначалу немного смущается.

— Вы действительно лучший? — спрашиваю с ходу.
— Мы все лучшие. Но по тем статистическим показателям, которые значимы в конкурсе, выходит, что я. Учитывается и количество уголовных дел в работе, и их многоэпизодность, и сроки принятия решений. А вообще очень сложно оценить работу следователя, опираясь только на статистику. Не факт, что если преступление относится к небольшой тяжести, то его просто расследовать. И наоборот. Иногда убийство расследовать проще, чем кражу.

— А что самое главное в работе следователя? Поделитесь секретом.
— Первое — найти контакт с человеком. И иногда с потерпевшим это сделать сложнее, чем с обвиняемым. И для этого нужно устранить дистанцию. Предложить чаю, например. По той же причине мы, следователи, редко надеваем форму. Она является определенным барьером и мешает общению. А второе главное — это соблюдение процессуальных сроков. Например, если я не предъявлю вовремя обвинение, то подозреваемого отпустят из-под стражи и поминай как звали.

— И как вы все это в голове держите? Или записываете?
В этот момент я ожидал увидеть планшетник или другой гаджет с календарным планом. Но Дмитрий, протянув руку к краю стола (на котором, кстати, идеальный порядок), взял обычную записную книжку.

— Вот, например, сегодня я должен подать в суд документы на продление содержания под стражей мужчины, обвиняемого в убийстве.

Следак против следака.
В прошлом году Дмитрий Чалов расследовал 30 уголовных дел. Самое известное — против полицейского следователя Александра Силивецкого, подрабатывавшего сутенером. По городу давно ходили слухи, что «какой-то следак торгует девочками». И это бросало тень прежде всего на Следственный комитет. Ведь простые люди не вдавались в детали.

— Силивецкий работал в полиции с 2009 года. Не могу сказать, что он все время был сутенером. В деле идет речь о нескольких месяцах в 2013 году. Схема подбора работниц была такой. Поступало к следователю, например, дело о краже мобильника у девушки. И он начинал приглядываться к потерпевшей: какое у нее материальное состояние, есть ли муж, работа. И если считал ее подходящей, то предлагал легкий заработок. Нашлись такие, которые согласились.

— Как его удалось раскрыть?
— Во-первых, он не очень хорошо маскировался. Лично развозил проституток по саунам. И даже есть свидетель, который говорит, что однажды в такой ситуации Силивецкий был в полицейской форме.

— Не на служебной машине с маячком?
— До этого не дошло… А во-вторых, у него возник конфликт с одной девушкой. Она хотела бросить эту работу. По нашей версии, Силивецкий был против, угрожал и требовал отступные: 50 тысяч рублей. Девушка рассказала обо всем матери. И та пришла с жалобой в полицию. Служба собственной безопасности все проверила и передала материалы нам.
Подельник Силивецкого — тоже бывший полицейский, имя которого мы обещали не раскрывать — заключил сделку со следствием и дал показания.

— Трудно было работать над этим делом?
— Трудно. Но для меня «трудно» — синоним «интересно». Получается, что на допросах встречались два следователя: я и он. Причем, он старше и по возрасту, и по званию. Кроме того, у него три адвоката, один из которых бывший следователь, а другой бывший прокурор. Приходилось вести своеобразную шахматную игру. В итоге Силивецкий признал два из трех эпизодов. Сейчас дело в суде.

Про убийцу из Крыма.
— Какие дела вы сейчас расследуете?
— Разные… Сейчас у меня в производстве десять дел. Например, дело об убийстве, которое произошло десять лет назад. А обвиняемого, Владимира Шевченко, нашли совсем недавно. Он жил в Крыму и был этапирован к нам уже после присоединения полуострова к России.
В начале нулевых этот человек работал в Гусе на предпринимателя, который торговал готовыми салатами. У них произошел конфликт. Шевченко убил хозяина, а потом хотел это скрыть: пытался отрезать голову лопатой и сжечь тело, но в итоге выбросил его в реку.

— Он убил без всякой причины?
— Нет. Причина была. Шевченко хотел уехать на родину, а хозяин его не отпускал. Просто не отдавал паспорт. Они поругались из-за этого. Большой и сильный хозяин ударил щуплого парня. И так получилось, что тот упал на пол рядом с молотком, которым перед этим чинил кресло. Этим молотком он и убил хозяина.

— Я слышу сочувствие у вас в голосе. Как будто ваше личное мнение не совпадает с тем, чего требует закон. Он требует наказать убийцу. Но этот парень, можно сказать, освободился из рабства, наказал обидчика. Или не так?
— Можно сказать, что он в чем-то был обижен. Но это не значит, что у него было право убивать человека. И тот факт, что бизнесмен угнетал своего работника, я обязательно укажу в обвинительном заключении в качестве смягчающего обстоятельства. Это называется «противоправное поведение потерпевшего».

Магнитики из уголовного розыска.
В строго-официальном кабинете Дмитрия Чалова поневоле внимание привлекают две вещи: табличка «Взяток не берем» и напольный сейф, увешанный магнитами с названиями чуть ли не всех российских городов.

— Во всех были? — пытаюсь перевести разговор с сутенеров и убийц на личное.
— Нет, конечно. Моих тут мало. В основном, знакомые дарят. Знают мою страсть. Вот Южно-Сахалинск подарили ребята из уголовного розыска. Но недавно я и сам один добавил. В Кемерово ездил. Точнее, летал на самолете впервые в жизни. Нужно было допросить одного убийцу (уйти от работы не получилось — авт.). В 1997 году он оставил отпечаток пальца на плитке шоколада. А недавно выяснилось, что человек с таким отпечатком живет в Кемерово. Несмотря на то, что срок давности вышел, его нужно было допросить.

— А в том далеком 1997 году, когда вам было 10 лет, вы кем хотели стать?
— С детства мечтал пойти по стопам отца и стать следователем. Хотя отец отговаривал. Предупреждал, что не будет никакой личной жизни. И своим примером это демонстрировал. Когда мы садились вечером ужинать, рядом вместо отца была только его фотография. Сам он работал.

— Со званием лучшего следователя он вас поздравил?
— Конечно. Хотя довольно сдержанно. Он знает, что людей нельзя слишком сильно хвалить, а иначе они испортятся.

— Не жалеете, что ослушались и пошли в следователи?
— Нет. Работа мне нравится. И ее бешеный ритм, когда одновременно нужно работать над несколькими делами сразу, тоже. И если бывают спокойные периоды, то как-то даже скучно становится.

Декриминализация продолжается
— Вы живете в Гусь-Хрустальном три года. Почему выбрали именно этот город? Как устроились?
— В областном управлении СКР мне предложили на выбор Гусь и Петушки. Я раньше никогда не был ни там, ни там. Наобум выбрал Гусь. Позднее сюда переехала и моя девушка. Мы вместе снимаем квартиру. Думаем о том, чтобы купить свою, но пока возможности не позволяют.

— Что нравится в этом городе, а что нет?
— Больше всего нравится озеро. Я вообще впервые вижу, чтобы озеро было прямо в центре города. А это к тому же большое и очень красивое. С набережной и пляжем… А раздражают железнодорожные переезды. Их несколько. И когда нужно попасть в другой конец города, то нужно подолгу стоять на переезде и ждать, когда проедет поезд. Вообще же город хороший, переезжать куда-то я не планирую.

— А что тут с преступностью?
— Я пришел сюда работать уже после того, как прошел основной этап декриминализации. Поэтому сам сравнивать не могу. Но коллеги говорят, что преступники поутихли. Что неотвратимость наказания, в отличие от прежних времен, стала нормой. Сейчас мы продолжаем наводить порядок. У нас в отделе сложилась хорошая команда. Есть взаимодействие с полицией. Есть доступ ко всем современным видам экспертиз. И благодаря этому получается расследовать не только свежие преступления, но и те, которые были совершены 15-20 и более лет назад.