Возраст подведения итогов

В текущем году Вязниковской литературной группе, которая была создана осенью 1951 года, исполнилось сорок пять лет. Это возраст подведения итогов, возраст, когда требуется оглянуться на пройденный путь, уяснить, что сделано, оценить сделанное и наметить новые вехи, по которым идти дальше.
Конечно, в литгруппе занимаются люди разных возрастов – и пожилые, и совсем молодые. Но тем не менее, солидный рубеж налагает ответственность на каждого. Налагает ответственность и за себя, и за товарищей, посвятивших себя литературному труду.

Мне, как одному из создателей Вязниковской литературной группы, тоже хочется вспомнить те далёкие дни, вспомнить тех, кто начинал в городе литературное творческое движение.

Надо пояснить, что задолго до появления сегодняшней литгруппы – и в довоенные годы, и после войны – в Вязниках стихийно возникали литературные кружки, но вследствие же малочисленности или каких-то других причин они распадались. О таком кружке мне рассказывал писатель Иван Симонов. До Великой Отечественной войны в редакции газеты «Пролетарий» (первое название вязниковской городской газеты) работали молодые сотрудники Константин Климов и Василий Губернаторов, сотрудничал в «Пролетарке» и Иван Алексеевич. Все они писали стихи и по вечерам, после основной работы, читали их друг другу. Это и был первый литературный кружок при газете. Как-то в старых подшивках я обнаружил небольшую заметку, в которой сообщалось, что при газете начал работать с 6 марта 1946 года литературный кружок. «На первое занятие, – сообщалось в газете, – были приглашены местные начинающие авторы: т. Жадаев, Бакастова, Ардатов, художественный руководитель Вязниковского драматического театра, и артистка этого же театра Сенькова, И. Симонов и другие». Больше никаких сообщений о работе кружка в подшивке не оказалось.

Но это было после, когда мне довелось работать в нашей городской газете. А пока – осень 1951 года. Мне повезло после семи лет службы, войны, вернуться живым в родной город. Как сейчас помню: молоденький сержант в шинели с голубыми погонами, ввалился я с двумя чемоданами в двери родного дома. Слёзы матери, взволнованное, обрадованное лицо отца, улыбки и сияющие лица сестёр и младшего брата (средний ещё служил где-то в Германии), объятия и разговоры. Пришли соседи поинтересоваться, что за трофеи привёз я в двух таких объёмистых чемоданах. А чемоданы были битком набиты рукописями моих стихов, поэм, рассказов, книгами, учебниками. И конечно же, не мог я не привезти родным скромные солдатские подарки: матери – красивый платок, бате – трубку, братьям и сёстрам – дальневосточные сувениры.

На следующий день отправился в школу рабочей молодёжи устраиваться в седьмой класс. В тот же день зашёл и в редакцию газеты «Пролетарий» с целой пачкой стихов. К этому времени я уже печатался во многих газетах Сибири и Дальнего Востока. Написал песню своего разведывательного авиабатальона, которая стала строевой песней многих воинских частей, удачной получилась у меня и песня «Машенька» – о весёлой рыбачке с сибирского озера-моря Чаны, где мне довелось побывать в годы службы. С этой песней я встретился через четыре года после её создания, возвращаясь домой со службы, случайно в поезде. В соседнем купе ребята пели под гармонь песни. И вдруг зазвучал знакомый мотив и знакомые слова. Я кинулся туда. Оказывается, гармонистом был знакомый рыбак-сибиряк. Он узнал меня, хотя встретились мы в поезде, за много тысяч километров от озера Чаны, где-то около Читы.

Я уже считал себя поэтом, которого знает чуть ли не вся страна. И конечно, был очень огорчен, когда в вязниковской редакции посмотрели мои стихи и печатать не стали. Мне страшно повезло: с 1946 по 1950 год я служил в Новосибирске. Должность у меня была самая сачковая – геодезист-топограф. Времени свободного было достаточно. Там я и пристрастился посещать занятия Новосибирской любительской художественной студии (рисованием и живописью увлекался с детства). Тут же занятия проводились на профессиональном уровне. Это привлекало. Армейское начальство не препятствовало, так как меня нещадно эксплуатировали на таких работах, как оформление ленинских комнат, изготовление настольных артиллерийских полигонов для обучения офицерского состава. Вскоре из молодёжной газеты, куда я посылал свои стихи, мне прислали приглашение на занятие литературной группы. Занятия здесь проводили профессиональные писатели-сибиряки: Елизавета Константиновна Стюарт (сибирская Ахматова), Казимир Лисовский, Александр Коптелов, Никандр Алексеев – люди с широко известными литературными именами, авторы многих книг. Это была пора взлёта писателей-сибиряков. Литература так властно захватила меня, что я не пропускал ни одного занятия литературной группы, а вскоре, поняв, что надо выбрать для себя что-то одно, оставил художественную студию. Многолетнее общение с писательской средой, посещение Новосибирской театра оперы и балета, драматических театров, картинной галереи, музеев в обществе культурнейших людей подействовали на меня ошеломляюще. В Новосибирске я стал совсем другим человеком. Достаточно сопоставить этот культурнейший центр, этот удивительный дворец передовой культуры и Буринское торфопредприятие с его бараками, карьерами, штабелями торфа. Хотя природа и люди, с которыми я работал на торфопредприятии, тоже были для меня хорошей школой, и с годами я всё чаще вспоминаю их с уважением.

Судьба и потом частенько устраивала мне подобные сюрпризы, бросая то в болото, то во дворцы. И я ей за это благодарен. Вот так она привела меня в мой родной город…

К счастью, я не оказался одиноким. В редакции я случайно встретился с двумя ровесниками – Володей Михайловым и Володей Калининым. Оба Володи тоже писали стихи и жаждали напечатать их в родной газете. Володя Михайлов сразу мне понравился: огненная шевелюра давно не стриженных волос, зоркие насмешливые глаза, лицо в веснушках, всегда весёлый, озорной, любитель анекдотов и весёлых побасенок, он не унывал, что его не печатают, и вскоре написал басню, которую назвал «Авторитет», адресуя её, конечно, редактору Александру Васильевичу Веселову, коренастому, кругленькому, с большой сияющей лысиной и маленькими хитрыми глазками. Басня вскоре была опубликована в областной газете «Сталинская смена». Она и помогла прорвать плотину нашего неприятия в «Пролетарке». Я привожу эту басню из сборника «Молодые голоса», выпущенного Владимирским книжным издательством в 1957 году (в этом сборнике были напечатаны стихи троих вязниковцев).

АВТОРИТЕТ
Басня
К редактору-скворцу
Грач-стихотворец прилетел
И в ожидании ответа
на берёзу сел.
Скворец немало удивился:
«Гм… да… поэт мне объявился».
Однако, прочитав грача
творенья,
Сказал с улыбкой умиленья:
– Да… друг, признаюсь,
что стихи,
Нельзя сказать, чтобы плохи.
Но напечатать не могу их я:
Ты не дорос до соловья.
– Его печатай – опасенья нет:
У соловья большой авторитет.

***
Мораль? Она нужна едва ли.
Здесь ясно всё и без морали:
Таким пернатым из людей
Авторитет всего важней.

И всё же первой нас начала печатать владимирская областная молодёжная газета «Сталинская смена», а потом и областная газета «Призыв», и только потом отважился и вязниковский «Пролетарий».

Наши успехи в областной печати подтолкнули и вязниковских чиновников. Нам разрешили собираться в редакции газеты и обсуждать свои произведения.
Как дело вести, мы уже знали. Михайлов и Калинин тоже, будучи в армии, посещали занятия литературных групп.
Мы условились, что обсуждение будем производить сами, высказывая своё мнение о стихах товарища, а не так, как было заведено в литературных кружках, когда оценкой написанного занимался руководитель кружка. Был принят УСТАВ ЛИТГРУППЫ:

1. Вязниковская литературная группа ставит своей задачей растить молодых поэтов и прозаиков в русском традиционном плане.
2. Учиться у Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Твардовского.
3. Будить в русском народе патриотические чувства и богатырский дух.
4. Помогать друг другу в работе, честно и беспощадно указывая на недостатки в стихах и прозе. Критику товарищей уважать и прислушиваться к ней без обиды.
5. Бороться с редакционной косностью, волокитой, добиваться опубликования одобренных литгруппой произведений.
6. Создать рукописный журнал «Ясень».
7. Организовывать встречи участников литгруппы со студентами, рабочими, учащимися и колхозниками.
8. Публиковать в газете «Литературные страницы», а также помогать в организации материалов: очерков, зарисовок, корреспонденций.

К этому времени нас, пишущих стихи и прозу, собралось порядочно. Стали заходить учителя, рабочие, учащиеся техникума, старшеклассники. Такой наплыв людей снова обеспокоил редактора Веселова. Дело дошло до горкома партии, и делать было нечего – литературная группа была признана официально.
Решением бюро горкома партии был назначен руководитель литературной группы. Им стал директор Вязниковского учительского института Владимир Павлович Третьяков. К счастью, сам Третьяков был человеком, выдающимся во всех отношениях: это был высокообразованный, смелый, независимый и демократично настроенный, несмотря на засилье политических догм. Он сам в молодости грешил стихами, поэтому с любовью взялся за дело.

Повезло литгруппе и в том, что рядом с таким авторитетным руководителем в роли добровольных пестунов оказались люди передовых взглядов: Александр Александрович Попов – член Географического общества СССР, Николай Васильевич Лебедев – профессиональный художник; ответственный секретарь редакции, преподаватель литературы учительского института Н. Бяков. Третьякову понравилась придуманная нами форма обсуждения произведений. Он внёс много интересного, по сути дела, превратив нашу литгруппу в литературное отделение своего учительского института. Интересные беседы о литературе, искусстве, русских художниках, рассказы о Кавказе (Попов только что вернулся из путешествия по Кавказу), диспуты о русском языке – всё это очень помогало нам и, конечно же, научило разбираться в тонкостях языка и поэтики.

К литгруппе присоединились работники редакции В. Кочнев, Л. Бакастова, приехал из армии Юрий Мошков, начал посещать занятия Иван Симонов – собкор «Призыва». Даже сам Третьяков на занятиях загорался и вдохновенно читал нам стихи Есенина.

Борис СИМОНОВ
«НВГ плюс», 01 (14) от 04 января 1997 г.