Война «под прицелом» снайпера Савинова

Когда знамя над Рейхстагом возвестило о взятии Берлина советскими войсками, ефрейтору Савинову было всего 18 лет. Он не видел развевающегося красного полотнища, не слышал и позже победных залпов. Худой, темноволосый, не по возрасту серьезный паренек в те дни боролся за свою жизнь на госпитальной койке. Это было в чужом городе и чужой стране. Врачам с трудом верилось, что за детскими плечами были два страшных года войны, десятки убитых немцев, несколько взятых с боями городов и вот теперь — тяжелое ранение…
До войны их семья жила в селе Вад Горьковской области. Он, Алеша, был «младшеньким» шестнадцатым ребенком. Родители работали в колхозе, а сын, как мог, им помогал. Когда прогремели военные залпы и всех старших братьев забрали на фронт, мальчишка наравне со взрослыми тоже стал трудиться в колхозе разнорабочим. Его «университеты» закончились тремя классами сельской школы. О том времени Алексей Николаевич вспоминает, что всегда очень хотелось есть.
В ноябре 1943 года шестнадцатилетнего Алексея Савинова призвали в действующую армию. Затем были два месяца учебы в школе снайперов в поселке Золино Гороховецкого района. Именно там, вдалеке от разрывов снарядов и свистов пуль, ставший сразу взрослым подросток получил свой первый урок на выживание.
После занятий на улице рота в 120 человек располагалась на ночлег в большом помещении, а сырую от снега одежду сушили на русских печах. Однажды, кто-то из курсантов, пока Савинов спал, подменил его сухие ботинки на мокрые. Утром командир не стал выслушивать никаких объяснений, и все положенные часы «отработки навыков» парень отстрелял на 40 градусном морозе, отморозив при этом руки и ноги. Зато полученный урок запомнил на всю жизнь: «На войне нет места жалости. Даже к себе».
На днях Алексею Николаевичу исполнилось 84 года. Мы долго разговаривали с ним в теплой комнате его дома в поселке Центральный. Рассказывая о тех суровых годах, седой старик не выпускал из слегка дрожащих пальцев военный билет, время от времени извинялся, что память подводит, и он уже не может назвать точных дат, мест, названий городов. Впрочем, это было и неважно, потому что и обрывочные воспоминания, складываясь, как мозаика, в одно целое, рисовали яркую и далеко непростую картину солдатских буден.
НИКТО НЕ ХОТЕЛ УМИРАТЬ
Шел 43 год. Немцы отступали. Ефрейтор Савинов после снайперской школы попал на 2-й Украинский фронт. Он помнит свою первую боевую винтовку, которая была так разбита, что стрелять прицельно из нее было практически невозможно. Тем не менее, он стрелял — работа была такая. На вопрос: «Страшно ли было целиться в живого человека?» ответил: «Когда знаешь, что он через секунду убьет тебя, то забываешь обо всем и жмешь на курок. Это вымысел, что солдаты не боятся смерти. Никто не хотел умирать».
ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ДУНАЙ
Остался в памяти и Дунай, который ночью форсировал их 9-й стрелковый полк. Темные волны широкой реки, десятки лодок и плотов, связанных из бревен, под непрекращающимся артиллерийским обстрелом плыли к берегу, занятому врагом.
— Мы гребли, а сами боялись шелохнуться, — рассказывал ветеран. — Ужасно, что в той ситуации ты ничего не можешь сделать, ты — просто живая мишень, а по тебе палят из пушек. Как шарахнет — лодка в воздух, где голова, где ноги…
Река в тот день была к ним благосклонна, а может быть, просто еще не пришло время умирать, и они доплыли и тут же с первых шагов по земле вступили в бой. Историки позже напишут, что они дрались не на жизнь, а на смерть. Мы же добавим, что они дрались за жизнь. Когда у Савинова кончились патроны, вход пошло единственное оставшееся под рукой оружие – винтовочный штык-нож.
ЧУЖАЯ СТРАНА
А дальше были Румыния, Венгрия, Германия, Чехословакия. Он не пытался запоминать непривычные русскому уху названия чужих населенных пунктов. В этом не было смысла — советские войска быстро продвигались вперед, сегодня взяли один город, завтра – другой.
На чужой земле и война изменилась. Ты был один, а вокруг – враги, на каждой улице, в каждом доме, за каждым окном. Немецкие стрелки тоже хорошо знали свое дело, к тому же зачастую они занимали более выигрышную позицию где-нибудь сверху: на крыше дома или дереве.
— Нам приходилось передвигаться небольшими перебежками, всегда оглядываясь и держа автомат наготове, – вспоминал бывший ефрейтор Алексей Савинов. – Ночевали с напарником, окопавшись в земле, отдыхали по очереди. Если один уснул, то другой — всегда начеку, следил за снайперами, иначе можно было и не проснуться.
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ
Был у них в полку молодой парнишка, сверстник Алексея. Служил снайпером вместе с отцом, стрелял метко и умел очень быстро забираться на любой дом, обычно, даже враг не успевал его заметить. Бросился вот так он однажды на второй этаж, надеясь опередить снайпера, а тот с крыши его и подстрелил. Подбежали солдаты к сослуживцу, тот только дернуться успел, а немца уже и след простыл. Вот так быстро обрывалась молодая жизнь, за одну секунду, от одного патрона. Убитых не хоронили, на это просто не было времени. Уже позже тела собирала рабочая рота, сваливала чаще всего в яму и засыпала.
17 апреля 1945 года во время артподготовки орудийный снаряд попал в окоп, где укрывались два бойца. Один был убит на месте, а Алексей Савинов, получив тяжелое ранение грудной клетки, следующие восемь месяцев провел на больничной койке в госпиталях…
Однополчане говорили, что он был представлен к правительственной награде. Так ли это было, он не знает. Медаль не нашла своего героя. Но вряд ли кто усомнится в том, что шестнадцатилетний мальчишка, прошагавший войну с винтовкой за плечами, не настоящий герой.

Ирина КУЗЬМИНОВА.