Крутовский характер
Г.С. Зудилов: «Я не могу слушать новые россказни про панику в начале войны. Вранье это. Все было совсем не так!»
Григория Сергеевича Зудилова – учителя, краеведа, в войну стрелка-радиста бомбардировщика, брата знаменитого советского аса, Героя Советского Союза Ивана Сергеевича Зудилова трудно представить, скажем, хохочущим беспечно или плачущим навзрыд. Нет, с юмором у него все в порядке и с состраданием тоже, но есть такие суровые люди, которые чувства прячут глубоко, про них не скажешь «душа нараспашку». Вот и Григорий Зудилов такой.
Но жизнь непредсказуема, нет-нет, да и прорвутся щемящие малоизвестные интонации в его стальном голосе. Это случается в совсем уж из ряда вон выходящие дни…
Недавно такой случай произошел: фронтовик, имя которого занесено в книгу «России славные сыны и дочери», побывал на встрече с земляками в своей родной деревне Крутово. С каждым годом выбираться туда становится все сложнее, самому и вовсе не под силу стало, просить фронтовики не умеют, а Григорий Сергеевич – тем паче. Вот и выходит, что если руководитель сам не догадается, если у него нет понимания в душе, так и останется ветеран почти забытым.
Но не все, конечно, далеко не все чиновники такие. Вот и Григорий Сергеевич встретил своё 89-летие с хорошим человеком Николаем Васильевичем Власовым, главой Денисовской администрации Гороховецкого района, который предложил отметить совсем не круглый день рождения фронтовика на его родине большой встречей с односельчанами. С застольем, с пирогами, с чаем и воспоминаниями.
Я давно знаю Григория Сергеевича, помогал когда-то в середине 80-х в его родном Крутове музей создавать, историю здешних мест вместе писали, но никогда таким его не видел. Чувства переполняли всегда сдержанного фронтовика, когда он начал рассказывать о поездке в Крутово. Захожу, а он меня стихами огорошил: — Ревела буря, дождь шумел, во мраке молнии блистали, и беспрерывно гром гремел, и ветры в дебрях бушевали… Он читает рылеевские строки отрывисто, на одной ноте, но поразительно — это не создает монотонности, это лишь добавляет «гибели Ермака» зловещей напряженности, а глаза фронтовика Зудилова совершенно неожиданно начинают блестеть. Он непроизвольно злится на это, сталь в голосе становится упругой, еще чуть-чуть и голос, кажется, дрогнет, но нет, удерживается, не выдает. Взгляд колючий делается, словно и впрямь молнии засверкали, прикрывая потаенную где-то далеко в глубине нежность души, которая неожиданно попыталась сейчас вырваться наружу. Крутовский характер!
Столь неожиданное состояние не из-за Ермака, конечно. Строки просто к слову, оказывается, и к теме пришлись: Григорий Сергеевич вспомнил один из фронтовых эпизодов, который навеян ему встречей с земляками.
…Крутово — деревня, которая дала стране двух Героев Советского Союза, на 34 избы здесь 150 орденов, в том числе редких орденов Ленина, Суворова, Нахимова, Богдана Хмельницкого, Славы, Красной Звезды… Конечно, на Руси великой немало есть мест, которые прославились но такой «плотности подвигов на душу населения» попросту нет нигде. И на посиделках здесь, в Крутове, завсегда есть что вспомнить!
Конечно вспомнили день начала войны: как обычно всю ночь на воскресенье 22 июня молодежь гуляла в роще Зеленино. К утру возвращались в село через овраг разгоряченные и долго не могли взять в толк, отчего люди столпились у правления колхоза. Новость потрясла… Война. Неспокойно у Зудиловых: два сына Сергея Ивановича и Натальи Васильевны Иван и Григорий проходили действительную в Вильно неподалеку от границы. Как они там?
Сейчас «историки» пишут, что якобы, паника охватила Красную Армию в первые дни. Григорий Сергеевич не может спокойно это враньё слушать.
Вероломность врага, действительно, потрясла, но никакой паники в помине не было, по всей линии фронта шли ожесточенные бои. Другое дело, что и правда стратегический план наступления гитлеровцев предусматривал стремительное, без остановок, танковое при поддержке авиации движение передовых дивизий. Они напролом мчались к Москве, обходя защитников, не вступая с ними в бой, оставляя их в своем тылу. Это, действительно, была совершенно необычная стратегия — план Барбаросса, и первые недели эта стратегия давала повод для победных реляций гитлеровцев. Мир поверил в ложь о панике в рядах Красной Армии, и даже страницы отечественных учебников истории нет-нет да и поддержат эту «утку». Нет, не было паники, хотя многие части поначалу от такой стратегии гитлеровцев на время и впрямь потеряли управление.
Об этом на своем и брата примерах рассказывает Зудилов землякам: — Вот посудите сами, как дело было. В 1940 году я был призван в армию. К величайшей моей гордости я стал пулемётчиком на тачанке (сбылась мечта — в детстве все после кинофильма «Чапаев» хотели стать пулемётчиками). Вскоре направили в авиационную школу. По её окончании я стал воздушным стрелком-радистом и прибыл в 54 авиационный бомбардировочный полк, который стоял под Вильно. Велико было моё изумление, когда на другой день там, среди летчиков-истребителей, я увидел своего брата Ивана.
После окончания Вязниковского аэроклуба в 1938 году Иван был направлен в Чкаловскую школу пилотов. Окончил её, стал истребителем. Здесь вот, на аэродроме, и стоял полк, в котором служил брат.
(Окончание следует.) Владимир ЦЫПЛЕВ
Фото из личного архива Г. Зудилова.