«Последний лист дописан и повернут. Оборван бег. И верится с трудом…»
О Донате Андреевиче Обидине писать трудно и легко: легко, потому что он был у всех на виду, его знали все; всегда казалось, что он всех тоже знает, со всеми разговаривает, радуется, спорит, грустит, а трудно — потому что хочется написать такое, что никто о нем не знает. 21 июля — его день рождения, ему бы исполнилось 75 лет!
Теперь, когда нет с нами этого удивительного интересного «энциклопедического» человека, с запоздалым сожалением вспоминаешь о тех моментах, когда мы, работники музея, были не до конца внимательными к нему, не всегда запоминали то, что он нам говорил, за суетой повседневности не уловили то главное, что хотел он предать в своих беседах с нами.
Вспоминаются его жестикуляция, улыбка, то, как он каждый раз выговаривал нам за закрытую дверь Музея песни. Он много подсказывал нам в работе, иногда просил сделать что-то, иногда настаивал. Мы же были просто уверены в его добром, хорошем, наставническом отношении к нам! А теперь остается сожалеть, еще не до конца понимая: к тому, что было, уже ничего не прибавить. Просто обидно, что этот человек не все сделал, что хотел, что не было у него последователя, его ученика, которому бы предал свою любовь к Делу, которому служил всю жизнь. А его дело — ее Величество История — история родного края, история людей этого края, прославивших его своим умом, талантом, трудолюбием! Это было самое важное для него: узнать, докопаться, убедиться, собрать, обобщить, написать, рассказать… И делал он это со свойственной ему дотошностью, аккуратностью, педантичностью. Благодаря его неутомимым поискам, его знали во многих городах нашей страны и за рубежом. И те люди, которые были далеко от него, восторженно отзывались о его неуспокоенности, вечном стремлении познания, о его иронизме в отношении вещей, которые он не принимал сердцем.
Каждый прожитый им день в последние годы был возвращением в историю: историю своей юности, зрелости, в историю Ярополча и Вязниковской слободы, в историю Фатьяновских праздников и историю жизни удивительных людей нашего края. Он ругал власть за ничего неделанье в вопросах, касающихся увековечения имен земляков, сохранения памятников культуры, объединения краеведов, коллекционеров. А назавтра смягчался и разделял вместе с ними бесконечные заботы и проблемы современной жизни.
Мы не переставали удивляться характеру Доната Андреевича до последней с ним встречи: то хвалит, то ругает, то смеется, то, как туча. Вечно спешащий куда-то, увлекшись разговором, он мог забыть о времени, мог часами говорить, рассказывать, вспоминать. И каждый день его маршрут пролегал в редакцию газеты «Маяк», на почту, на телевидение, в библиотеку, в музеи. У него был особый талант собирателя, а вот ни одного сборника, ни одну книгу так и не написал. Музею песни каждый раз при встрече он что-то дарил, а последний его подарок вообще уникален – граммофонная пластинка с записью песен в исполнении Ф.И. Шаляпина.
Избранно относился к посещению мероприятий; бывал на поэтических вечерах, на традиционно проводимых Булыгинских чтениях, на каждой выставке художников и коллекционеров. Всегда, когда его просили выступить, как-то «по-обидински», всегда по-особому вел себя.
Иногда любил пошутить, всегда делал комплименты женщинам, делился с нами «подглядками», «подслушками» вязниковскими. В целом, находясь рядом с ним, мы чувствовали себя бодро и гордо, мудро и весело. Иногда в душе зарождалась обида на этого человека за его слишком прямые и резкие замечания, но чувство это быстро проходило, как только видели в окно спешащего через мостик Волшника человека, с канистрой родниковое воды в руках.
Общение по телефону с ним тоже было интересным. «Что? Кто? Как? Когда?», «Спасибо, до встречи!». Но и это короткое общение побуждало нас действовать.
Он как-то внезапно ушел из этой жизни, и в этой его жизни тоже присутствовало особое измерение: от одного Фатьяновского праздника до следующего, от одного дня рождения до следующего. Жил с интересом и другим того желал. Поэтому в сердцах вязниковцев он был есть и всегда будет соединен таким большим и емким понятием, как человек слова и дела! А закончить свое воспоминание мне бы хотелось строками Павла Булыгина, любимого его поэта: Жизнь кончена. Пробил внезапный час, Последняя хрипит еще минута. Кольцо нерасторжимое замкнуто, И за окном усталый свет угас. Не исчерпав еще огня душевных сил, Ни радости борьбы, ни мощи тела, Жизнь спотыкается и падает без сил, У неожиданно возникшего предела. Последний лист дописан и повернут. Оборван бег. И верится с трудом, Что яркий путь закончился холмом… Зеленый занавес земли задернут.
Л.АНТОНОВА, директор Музея песни XX века.