Вечное таинство сцены

На большой сцене Владимирского драмтеатра с успехом идет сценическая версия романа в стихах А.С.Пушкина «Евгении Онегин». Спектакль называется «О.Е.» («Татьяна…-пальчиком писала на отуманенном стекле заветный вензель О да Е») и поставлен московским режиссером, заслуженным деятелем искусств РФ, лауреатом Национальной театральной премии «Золотая маска» В.Петровым. В спектакле заняты молодые актеры театра, в том числе и наши земляки Анна Лузгина в роли Прасковьи Лариной (мамы) и Анатолий Шалухин в роли Дмитрия Ларина (папы). Что интересно, такого персонажа на момент действия романа нет, он существует только в воспоминаниях: «Отец ее был добрый малый, в прошедшем веке запоздалый». Но режиссер воскрешает его, как будто специально для Анатолия Шалухина, и тот с присущим ему актерским мастерством и человеческим обаянием наполняет этот образ таким богатым содержанием, что зрители переживают целую гамму чувств — от легкой грусти и сожаления вперемешку с иронией до мистического удивления перед тайной смерти. Браво артисту, сумевшему незначительную роль так блестяще исполнить!
Весь ансамбль (молодежная труппа театра) играет великолепно, слаженно. Только исполнители главных ролей Татьяны (Полина Малышева) и Онегина (Дмитрий Бычков) не участвуют в хоре. А хор этот – дань античной традиции, хотя в современной транскрипции — это некий артистический паноптикум, участники которого могут перевоплощаться по ходу спектакля в различные персонажи.
А какой театр без таинства перевоплощения? Особенно поразило зрителей превращение дряхлой согбенной ключницы, опирающейся дрожащей рукой на старческую клюку, в молодую дворовую девушку (актриса Инга Галдина), с которой покойный барин игрывал некогда в дурачка (хотя у Пушкина они скорее ровесники). Мало того, пестренький халат Ленского, соскальзывая с его плеч и выворачиваясь внутренней белой подкладкой, превращается в сцене дуэли в хладный труп убитого поэта.
Нельзя не восхититься игрой Антона Карташова в роли Ленского. С классическим оперным Ленским у него мало сходства, по крайней мере, черных кудрей до плеч и туманного романтизма, как у некоторых современных персонажей от политики, нет. Но он поэт во всем, и Антон сыграл именно это его мироощущение. И тут же рядом необходимо отметить замечательное исполнение Ириной Жоховой роли Ольги, кокетки, ветреного ребенка.
Зато мало удовольствия вспоминать сцены, связанные с главными героями – Онегиным и Татьяной. Режиссер как будто специально вступает в противоречие с первоисточником. Так, пушкинская Татьяна изливает свои чувства спонтанно: «И в необдуманном письме любовь невинной девы дышит». Другими словами, влюбленная девушка села и на одном дыхании выплеснула в письме переполнявшие ее чувства.
Что видит зритель на сцене? Откуда-то сверху на нее сбрасываются белые листы бумаги. Артистка, произнося текст письма Татьяны, то и дело наклоняется за листками, нервно комкая их и бросая затем на пол. И так повторяется в течение всей «сцены письма», пока белые, чистые листы бумаги с характерным шуршанием не перекомканы все, кроме последнего (типа письма). Как зритель должен истолковывать все это? Героиня принималась несколько раз писать, но ей что-то не нравилась и она отвергала начатое. Может быть, тут другое истолкование?
То же и с главным персонажем. Эстетическое чувство зрителя не оскорблено, когда Онегин лежит в исподнем на лужайке в своем поместье (этой сценой начинается спектакль) или появляется там же в купальном костюме. Тут нет противоречий. А вот когда он является перед Татьяной босиком, с засученными до колен панталонами со штиблетами в руках, да еще первым садится на «лужайку», приглашая медленным жестом девушку присесть рядышком, тут уж оторопь берет. Таких недоумений у придирчивого зрителя не одно и не два. Но, тем не менее, спектакль многим нравится и идет при почти полном зале.
Этот успех можно отнести к прекрасной игре молодых актеров, в том числе и блестящему исполнению роли Прасковьи Лариной нашей землячкой Анной Лузгиной. Замечательно сыгранная сцена в дуэте с Анатолием Шалухиным и все последующие сцены с ее участием были живы, органичны и содержательны. В романе Пушкина образ этот второстепенный, а в спектакле он как бы связывает все нити. Анна играет свою героиню и в годы московской юности, и тут же перевоплощается в деревен скую жительницу, помещицу «простую и добрую старушку», предпринявшую затем на старости лет ради счастья дочери поездку в Москву, на ярмарку невест. При встрече со своей московской кузиной, тоже уже состарившейся, вспоминая свою молодость, она даже сакральное имя Грандисон произносит неправильно – с лишней «н» перед «с» (очень хорошая находка), да, впрочем, и в юности она этим грешила, ведь Ричардсона она ни тогда, ни после так и не прочла. Одним словом, Анна Лузгина сыграла и по духу, и по букве именно пушкинскую Ларину-старшую, а на зрителя повеяло и ароматом старинной русской усадьбы, и прелестью доброй старой семейственности «на лоне сельской тишины».
После главной роли в «Балладе о солдате» (за нее Анна получила Всероссийскую премию – «Хрустальную розу Виктора Розова»), ряда эпизодических ролей во «взрослых» спектаклях («Лисистрата», «Ромео и Джульетта»), роли Джульетты, сыгранной «на переменках» с Валерией Емельяновой, после роли девочки Анютки во «Власти тьмы» ( за этот спектакль весь коллектив молодежной студии удостоился главной премии международного театрального фестиваля «Золотой витязь»), и, наконец, после Прасковьи Лариной в «О.Е.» (его премьера прошла в октябре 2007 года), все поклонники таланта Анны Лузгиной ждали ее большой роли. И дождались! 29 февраля на большой сцене Владимирского драмтеатра состоялась премьера спектакля «Женитьба Фигаро» по пьесе Бомарше, поставленного также московским режиссером, заслуженным деятелем искусств РФ Ю.Калантаровым. Главную женскую роль в нем, роль Сюзанны, с блеском исполнила наша Анна Лузгина.
Режиссер отнесся бережно к пьесе Бомарше, найдя источник веселости в самом тексте комедии, не осовременивая и не перетолковывая ее. Правда, и он не обошелся без гротеска, и граф Альмавива (артист Алексей Куликов) приносит на сцену огромную бутафорскую кувалду, чтобы взломать дверь, тогда как по Бомарше ему достаточно было всего лишь клещей. Также смешон и неузнаваем в напудренном парике и длинном кафтане Керубино (Антон Карташов). Но это мелочи. В целом же на сцене была настоящая театральная феерия, в вихре которой кружились граф и графиня Альмавива, Марселина, Бартоло, Бридуазон и другие персонажи. А в центре этого вихря, дергая за ниточки человеческих слабостей и пороков, постоянно присутствовали, борясь за свою любовь и счастье неистощимый на выдумки Фигаро (артист Богдан Тартаковский) и его верная подруга Сюзанна.
Премьерный спектакль оставил ощущение праздника. Как сложится его судьба на сцене Владимирского драм-театра, покажет время. Но праздник этот всегда будет с тобой, потому что стоит отрыть томик Бомарше и приняться за чтение, как герои комедии тут же начинают оживать в образах, увиденных тобой недавно на сцене. Одно дело просто читать текст пьесы, а другое дело живо вспоминать при этом игру актеров. Замечательных, талантливых наших владимирских актеров. Браво им!.

С. АПОСТОЛОВ.