Лес рубят, жалобы летят
Вряд ли в нашем городе найдется человек, которого бы не возмутило известие о том, что на Кщаре рубят лес. Услышав об этом от заместителя главы города Вязники В.А.Стародубова, я сразу же согласился проехать на место и собственными глазами увидеть, так это или не так.
В первый раз на милицейском УАЗе мы отправились на это лесное озеро вместе с сотрудниками экологической милиции и участковым.
Полуторачасовое путешествие по заказнику – и мы на егерском кордоне. Хозяин кордона М.В.Демкин дурную весть подтвердил, вместе с нами отправился на противоположный от кордона берег, чтобы показать место порубки. Самые худшие опасения вроде бы подтвердились: деревья рубили в нескольких метрах от воды, как подтверждение – оставленные пни, следы от колес большегрузной техники и, что окончательно развеяло всякие сомнения, три склада «готовой продукции», обработанные и уложенные в штабеля стволы. Для нас, дилетантов в лесоустроительных познаниях, вопросов не осталось, единственный, может быть, — кто этот злодей? В постановлении Губернатора об организации заказника прописано: проведение рубок на территории заказника запрещено. А тут еще озеро, в паспорте которого сказано: является памятником природы. Но, как выяснится позже, не все так просто…
С Кщары в поселок Санхар, где находится контора Яропольского лесничества Гороховецкого военлесхоза, мы ехали с единственным желанием – разобраться с виновником всех этих бед и призвать его к порядку. Лесничий Яропольского лесничества Л.Н.Цыганкова, несколько смутившись вида столь представительной делегации, наш пыл остудила, Оказывается, в месте, откуда мы только что прибыли, проводится санитарная рубка. Все соответствующие документы в порядке, и она готова их показать. Цитирование актов лесопатологических обследований, справок, приложений, других документов, подтверждающих законность порубки, заняло более часа.
Среди нас не было специалиста мало-мальски способного разобраться в тонкостях «военно-лесосанитарного» делопроизводства, и все, что мы могли выставить в качестве контраргументов, – неуклюжие замечания типа: а почему, уж если это санитарная рубка, спилены вроде бы крепкие деревья, которые могли бы еще постоять, а сухостой, потерявший всякую жизненную силу, оставлен; почему при транспортировке были поломаны совсем еще молодые деревья, ну и еще ряд других такого же толка.
Из объяснений специалистов (сначала это была Цыганкова, потом еще много других) я лично понял, что здоровых деревьев, не подлежащих санитарной вырубке, не бывает в принципе. Если вы даже не найдете на спиленном стволе ни одного следа от зловредного жучка-паучка, другой болезнетворной напасти, всегда можно сказать, что дерево подходит под санитарную рубку по возрасту. Какой он этот жизнеопределяющий возраст, точно так никто и не сказал. Милиционеры-экологи говорили про сто пятьдесят лет, военные лесничие про что-то гораздо меньшее, а в целом, как мне показалось, всегда можно сослаться на убийственный аргумент: до лесоводов, работающих под вывеской «министерство обороны» данную конкретную инструкцию (указ, распоряжение, постановление) не доводили.
Примерно так же обстоит дело и с нормативными документами, касающимися жизнедеятельности Клязьминско-Лухского заказника, их тоже до руководства военлесхоза своевременно не доводят. Трудно на этот счет спорить, возможно, так оно и есть. Управление военлесхоза, хоть он и называется «Гороховецкий», находится в Ильино Нижегородской области, а это уже совсем другой регион со своими проблемами.
Когда-то, во времена строящегося социализма, практически все лесные угодья, на которых сейчас расположен заказник, были отданы уважаемому военному ведомству. Мы в этой проблеме не одиноки. В соседнем Южском районе Ивановской области лесные угодья находятся в ведении этого же лесхоза, само лесничество называется Мугреевским. Соседство с гигантским полигоном Московского военного округа, расположенного в Нижегородской области, получило продолжение под названием «военлесхоз». Возможно, в прежние годы в этом была необходимость. В самом поселке Санхар в былые годы размещалось несколько воинских частей. Какова потребность в военлесхозе сегодня, знают, наверное, только те, кому по должности положено хранить военную тайну. Злые языки утверждают, что древесина нужна только на строительство генеральских дач. Конкретно для нашего района довод не очень убедительный, потому как «проведение рубок главного пользования» на территории заказника запрещено. Правда, разрешены санитарные рубки, рубки на гарях, другие исключения из правил, на которые при желании можно сослаться.
Нас же интересовала законность проводимых военлесхозом действий. И ответ на этот вопрос мы получили после того, как посетили Кщару через несколько дней во второй раз. Во время повторной поездки нас сопровождали компетентные в плане знания тонкостей лесоустройства и охраны природы специалисты, в число которых входили Л.Н.Чугина, специалист-эксперт управления Росприроднадзора, главный лесничий Вязниковского лесхоза Т.И.Володина, правоохранительные органы представлял сам начальник ОВД С.В.Поботкин. Представитель Владимирской природоохранной прокуратуры хоть и был в этот же день в Вязниках, но предпочел выехать в Гороховецкий район, где на одном из водоемов была зафиксирована массовая гибель рыбы. У работника прокуратуры были основания для принятия такого решения – по сути, работу военного ведомства должна проверять военная прокуратура.
На Кщаре нас встречали главный лесничий Гороховецкого лесхоза Н.Н.Кондратьева и уже знакомая нам Л.Н.Цыганкова. Правильность оформления документов и само проведение санитарной рубки у проверяющей стороны вопросов не вызвало. Единственное, на что указала Л.Н.Чугина сотрудникам военлесхоза, — нарушение почвенного покрова. Организаторам санитарной рубки необходимо будет провести рекультивацию почвы, но и то после того, как будет закончена рубка. А она по документам должна быть полностью завершена только в декабре. Есть еще время у лесничих, чтобы исправить и этот недостаток. Кстати, именно то, что почвенный покров в месте рубки был достаточно сильно поврежден, сильно возмутило и егеря М.В.Демкина. Аргументы лесничих о том, что деревья лучше растут как раз там, где почва получила повреждения, избавившись от мха, его не убедили, как не убедили они и других участников этой проверки.
Впрочем, невооруженным взглядом были заметны натянутые отношения, которые сложились между работниками, представляющими лесное ведомство, и человеком, выражающим интересы временно обосновавшегося здесь охотопользователя – Владимирского общества «Динамо». Виновниками всех бед стороны считали друг друга и высказывались на эту тему без стеснений, попутно вспоминая прошедшие летние месяцы, когда от отдыхающих не было покоя ни Кщаре, ни Санхару. Досталось и высшему милицейскому начальству за, по мнению лесничих, неоперативность в работе, что также, наверное, справедливо, потому что добраться до того же Санхара оперативно можно только с помощью вертолета. Таковых, увы, в нашем ОВД нет.
Небезынтересно было услышать от женщин, живущих на Санхаре, о вязниковских инспекторах ГИМС, которые на своих гидроциклах летом не давали лесным озерам покоя. Нет сегодня в Вязниках инспекторов ГИМС, а те, кто все же посещал озера, наверняка не имеют к ГИМС никакого отношения.
То, что «друзей природы» летом на Кщаре было в избытке, наглядно показывали кучи мусора, громоздящиеся на берегу. Кто их должен убирать – вопрос, также ставший предметом бурных дебатов. В конце концов, стороны примирились, сойдясь во мнении, что виновата во всем недостаточно четко налаженная система воспитания бережного отношения к природе – то ли школа, то ли семья. А если без иронии, то заслуживающую внимания мысль, на мой взгляд, высказал С.В.Поботкин: раз уж посещение туристами Кщары неизбежно, может, стоит ввести за посещение этих мест определенную плату, а обязанности убирать мусор вменить тому же егерю. А так странная ситуация получается: санитарная рубка для сбережения озера предусмотрена, а санитарная очистка от мусора нет. В очистке от мусора, по-моему, Кщара нуждается больше, чем в рубке.
Возвращаясь с этого удивительного по красоте озера в город, мы говорили о том, что нарушений ответственная комиссия не выявила, формально законность соблюдена. И все же так ли нужна озеру рубка, в результате которой вместе с пораженными лесными вредителями деревьями страдают и деревья, случайно попавшие под колеса фискарса, гибнут ягодные кустарники? Никто, как я понял, точно не возьмется сказать, а сколько тому или иному дереву еще удастся прожить, не попади оно в черный список с подачи человека, субъективно решившего, что без этого дерева нужный процент санрубки не выведешь. К тому же всегда довлеет коммерческая составляющая над естественной необходимостью: спиленный лес, и от этого ни куда не денешься, идет на продажу.
В.ЛЬВОВ.
Фото автора.