Вспомним, как было

Бежит время! Давно ли, кажется, тысячелетия сменились? А уже 2007-й идет… И уже 62 года Великой Победы над фашизмом исполнилось в мае. А много ли их сейчас осталось, победителей? Единицы. 60 лет — нешуточный срок даже для здорового человека, большинство же победителей изранены. Надо бы чаще вспоминать о погибших, умерших, писать о живущих. Ведь они нас тогда защитили, всех, кто здравствует сейчас. Не победи они войска фюрера, никого бы сейчас в России не было. Как и самой России.
Еще многие сейчас могут вспомнить и написать о воевавших родственниках, о войне, как ее видели, пережили. Надо вспомнить те, далекие уже, годы – трудные, страшные, великие.
В нашем роду лишь один мужчина вернулся с той битвы, да и тот без ноги – Василий Николаевич Аникин, двоюродный брат моего отца. Однако, не стал унывать калека, что без ноги остался. Зато – живой. И надо как-то передвигаться! Сделал он колодку с выемкой для велосипедной педали, прикреплял ее к ботинку, закидывал культю на сиденье, отталкивался здоровой ногой, надевал колодку на педаль и гонял, куда хотелось. Один бог знает, сколько раз он, наверное, падал, набивал синяки и шишки. Но двигался, не лежал. Потом появилась култышка – деревянная нога. Он надевал ее на культю и ходил с клюшкой. Хотя опять-таки никто не знает, сколько усилий, терпения требовала такая ходьба. Тем более, что работал, председателем сельпо, ходить приходилось много. Умер Василий Николаевич в 1949 году, не дожив до пенсионного возраста. Война не проходит бесследно даже для победителей. Сын от него остался. Был талантливым баянистом. В январе 2005-го похоронили и его.
Старший брат моего отца – Федор Иванович Аникин. 1898 года рождения, рабочий Муромского фанерного завода, призывался в январе 1942 года. Погиб в феврале под Старой Руссой, а нашли его, когда снег растаял. В нагрудном кармане у дяди Феди оказалась пробитая пулей телеграмма. Ее послал мой отец, когда получил повестку из военкомата, дескать, приезжай попрощаться. Видимо, по ней опознал Федора Ивановича земляк из деревни Глобоково и написал своим родным, что, якобы, отряд, в котором находился Федор Иванович, направлялся в тыл на переформирование без оружия и был расстрелян фашистским десантом. Увы, в начале войны такое случалось – и оружия не хватало, и беспечность проявлялась, люди гибли зря, бестолково. Двое детей у Федора Ивановича осталось.
Помню, до войны дядя Федя приезжал к нам всей семьей. И тогда в доме начинался праздник. После застолья отцы шли на речку, рыбу ловили бреднем, раков из нор доставали. У матерей были свои интересы и разговоры, у детей – свои «заботы», хвастались своими игрушками и успехами, знакомились с новыми играми друг у друга. Было шумно, весело, интересно – ведь нас становилось больше. Потоп гуляли по лесам, грибы искали, собирали ягоды, цветы…
Но какой-то мировой сволочне эта наша жизнь шибко не нравилась. И она начала войну…
Мой отец – Александр Иванович Аникин, 1901 года рождения, участник гражданской войны и борьбы с басмачеством в Средней Азии, слесарь фабрики «Советская», призывался в конце сентября 1941 года, когда немцы готовились захватить Москву. Отец защищал столицу в составе кавалерийского корпуса генерала Белова. Мы получили от отца с фронта одно письмо. Он сообщал, что служит в конно-пулеметном взводе, что освободили от врага несколько сел и деревень. Написал, что в доме, где они остановились на отдых, живет мальчишка моего возраста, собирает по полям и лесам трофеи. По этому сообщению можно судить, что соскучился отец по своей семье. Он беспокоился о нас, уговаривал терпеливо переносить трудности, при невзгодах не падать духом, крепче быть сердцем. Можно почти наверняка сказать, где, когда, при каких обстоятельствах отец написал это письмо. Оно могло быть написано в одном из 25 населенных пунктов, освобожденных корпусом Белова за два дня до наступления. Когда немцы под Каширой потерпели поражение и побежали на юг, генерал Белов дал конникам суточную передышку.
Комиссар корпуса поставил парторгам задачу: «…проследить, чтобы все красноармейцы были сыты, имели курево. Чтобы выспались в тепле. Чтобы привели в порядок коней и оружие… Еще вот что. Пойдете в эскадроны – возьмите с собой бумагу и карандаши. Людям некогда было письма писать, а сейчас есть такая возможность…» Это было 29 ноября.
Тогда, видимо, отец и написал свое письмо.
В течение зимы мы послали отцу четыре письма. Все они возвратились обратно с припиской: «Адресат выбыл». А летом 1942 года пришло официальное извещение, что наш отец пропал без вести.
Так куда же «выбыл» наш «Адресат»? Где пропал без вести?
Когда я служим в Советской Армии (1949-1952), мать сообщала, что приезжал сослуживец отца и рассказал, что наш отец погиб от прямого попадания бомбы. П.А. Белов сам был свидетелем, как фашистский самолет гонялся за связистом, тянувшим телефонный провод, пока не убил его.
Младший брат отца – Иван Иванович Аникин, 1910 года рождения, рабочий фабрики «Советская», был призван перед самой войной на 45 суток на переподготовку. В начале войны их часть оказалась в окружении, дядя Ваня попал в плен. Как следует из официального ответа архива из города Подольска на запрос родственников, Иван Иванович умер в плену.
Семьи у него не было. Он заикался немного и, видимо, поэтому не женился. Но дядя Ваня знал много частушек, сам сочинял и когда пел их, то не заикался. Он играл на балалайке, любил пошутить, сплясать, умел выбивать мелодию на бутылках, постукивая по ним чем-либо. Мы с двоюродным братом как-то ходили на охоту с ним, но вместо охоты он устроил пикник, то есть набрал дома продуктов и на природу приготовил нам еду. Не помню, чтобы он при нас стрелял из ружья.
14 сентября 1941 года под Ельней погиб родной брат моей матери – Ефим Ильич Щелков, поммастера на фабрике «Советская». У него остались три дочери и сын, старшей было 10 лет. До войны дядя Яня часто к нам заходил, иногда – с малокалиберной винтовкой, давал мне ее подержать. Он проводил занятия с допризывниками. Помнится, что он заведовал ветряной мельницей, которая стояла в поле у деревни Тихово, где жил дядя Яня со своей семьей. На мельнице производилось льняное масло. Когда мы приходили к нему, он угощал нас этим вкуснейшим продуктом, намазывая на хлеб.
На высоте «Горелой» под Мурманском 9 сентября 1941 года погиб дядя Вася – Василий Осипович Костин, муж моей тети по отцу – Татьяны Ивановны. У них осталась дочь, которой было около трех лет – она отца не помнит. Сама Татьяна Ивановна всю войну работала председателем колхоза в деревне Лисиха. Дядю Васю хорошо помню. Он был красивым, видным мужчиной, отлично играл на русской гармони, которую тетя подарила мне после войны. Помню их свадьбу. Мне тогда доверили «крутить» патефон.
Погиб мой двоюродный брат — Павел Шаш-ков,1920 года рождения, из деревни Андреевская. Высокий, сильный, красивый парень. На гармошке играл. Был единственным сыном в большой семье, где имелось еще четыре дочери. К сожалению, не могу сказать, где и когда он погиб, не знаю. Родители его давно умерли, сестры вышли замуж, разъехались. Кто пережил войну, тот помнит, как она начиналась. Для каждого, конечно, война начиналась по-разному, по-своему.
В мое сознание война ворвалась в образе горько плачущей девочки… Их было две сестры: Лида и Зина Потехины. Они пришли в нашу начальную школу в последний мирный учебный год и сразу обратили на себя внимание. Как-то на большой перемене в школьном коридоре они запели песню. Это была новая, не слышанная нами, песня о Павлике Морозове. Мелодия красивая, душевная, исполнение было прекрасным, сестры держались, как на сцене – все наши девчонки и мальчишки пораскрывали рты и забыли о своих обычных занятиях на перемене. Нигде потом я эту песню не слышал и не встречал в песенниках. Хорошо помню их отца. Он работал на фабрике, кажется, начальником пожарной охраны. Это был высокий, широкий, сильный, просто-таки человек-богатырь Могучий, как старый дуб. Может, поэтому пуля врага не прошла мимо – на него в Буторлино пришла первая похоронка. До сих пор в памяти живет широко открытый в горестном крике рот девочки и глаза ее, заполненные слезами, которые крупными, тяжелыми каплями падали на одежду, на землю и жалость к ней, которую я испытал тогда в своей душе…
Вскоре Потехины куда-то из деревни уехали.

Г.АНИКИН.
г. Вязники (Продолжение следует…)