КТО ВИНОВАТ И ЧТО ДЕЛАТЬ?
И снова — заседание комиссии по делам несовершеннолетних, и снова — те же противоречивые чувства: жалости, тоски, растерянности, негодования, недоумения и вопросы: почему так? Когда это началось? Кто виноват и что делать?
Члены комиссии — не боги, но функцию Всевышнего возлагать им на себя периодически приходится. Но и сомнения не покидают: не ошибиться бы, не прогадать…
Вот смотрит он на тебя голубыми глазами. И в них нет ничего от наглости и хамства. А в административном протоколе, составленном на этого подростка, значится: «Нецензурно выражался в адрес воспитателя…» У него -детская худенькая шея и узкие плечи. Коротко стриженная голова довершает облик беззащитности и уязвимости. В сердце начинает расти комок жалости.
Потом он вдруг зажмуривает глаза и просит стул. Ему плохо: бледный как бумага, синие губы. Все члены комиссии разом забывают, почему и зачем он здесь. Он еще ребенок и он нервничает, и ему нужна помощь.
И такое бывает наряду с наглостью и подростковой хамоватостью.
А вот в позе — скрытая агрессия, во взгляде — неприкрытая насмешка: «Ну, что вы мне сделаете?»
— Где купила бутылку?
— Нашла на улице.
— Неужели? И не побоялась пить неизвестно что?
— А бутылка запечатана была. И так далее, в том же духе откровенного издевательства. И это пять минут спустя после жалоб на несправедливость взрослых, учителей. «Психолог сказала, что у нее обостренное чувство справедливости»,- комментирует мама поведение дочери. Мама справиться с 14-летним дитем уже не в силах. Попытки найти общий язык уперлись в пьянку, которую устроила дочка, пока мама была на дежурстве.
— Вот мы сейчас маму оштрафуем за твое поведение, она тебе туфли новые не купит.
— Уже купила.
— Ну, через полгода захочешь новые, а она не купит.
— Купит. В голосе подростка нет ни тени
сомнения. В растерянном лице матери и всей ее позе — мягкая покорность. В голове мелькает: «А ведь девчонка права. Мать и туфли купит, и стерпит ее очередную выходку. А говорят, нельзя испортить любовью». На комиссию «проштрафившиеся» подростки приходят с родителями. По родителям можно ставить диагноз причин детского непослушания. Фраза «не слушается, совсем отбился (лась) от рук» часто, увы, звучит с большим опозданием. Отбиваются они от рук гораздо раньше вызова на комиссию по делам несовершеннолетних. Здесь лишь констатируют факты и пытаются переломить ситуацию, найти выход: тех, кто до 17 лет дожил без паспорта, активизировать на немедленное оформление жизненно-необходимого документа. Тех, кто не учится и не работает, пытаются убедить продолжить брошенную учебу, заставляя заглянуть в будущее: «Как жить-то будешь без профессии? На что? До старости машины чужие мыть и «поди — принеси» у киосков?»
Родители сидят молча, свесив руки. В их лицах читается бесконечная усталость от всего: от проблем, от постоянной борьбы с нищетой, от жизни этой беспросветной. Вот вырос сын, а не помогает, лишь позорит…
Жалко таких родителей? И жалко, и вопросов к ним много. Если в семье лад и тепло, то и детям уютно, и растут они в таких семьях другими. И если ты подарил кому-то жизнь, то сделай эту жизнь по возможности комфортной и качественной.
Может быть, наивные рассуждения, но к ним, думаю, склонно большинство членов комиссии. Хотя нюансы и специфику каждой отдельно взятой семьи с весов скидывать нельзя.
Все было у этой семьи хорошо, пока не погиб муж. Смерть кормильца «сбила с ног» жену. Ей потребовались время и силы, чтобы восстановиться, оглядеться по сторонам, свыкнуться с новой реальностью и научиться жить дальше. За это время сын «отбился». Но он не безнадежен. Он любит мать и жалеет ее, не отказывается помогать по дому, хозяйству. Такой не пропадет. Просто смерть отца и по нему больно ударила. Если его поддержать и оказать помощь, все у него в этой жизни еще сложится.
А есть и такие, что без отца растут. Мать — многодетная «одиночка», работает, крутится. Но в этой круговерти ей уже не до детей. И старший однажды прогулял школу, потом вовсе перестал в нее ходить. А сейчас он не учится и не работает, подворовывает цветмет, покупает на вырученные деньги сигареты, вино. На комиссии по делам несовершеннолетних -«постоянный клиент». И за кражу на него протокол составляли, и за пьянку, и за невыправленный паспорт. Есть судимость в его несовершеннолетней жизни, есть амнистия — полный набор, «как у большого». Только ума в глазах нет и опоры для матери — никакой.
Бывают на комиссии и курьезы, пояснения вызванных отличаются оригинальностью и неожиданностью. На подростка составили административный протокол за попрошайничество на трассе. Он клянчил деньги у водителей. На просьбу разъяснить, как «докатился до жизни такой», вдруг мальчишка говорит, что сел не на тот автобус, уехал не туда, денег на возвращение домой не было, а потому пошел на трассу, чтобы их добыть таким вот способом.
— Да он уже не первый раз уезжает не туда, — подтверждает мать, — но до этого никогда не попрошайничал.
Вот к чему приводят «проблемы с ориентированием в пространстве».
А если серьезно, то дети очень быстро растут. И однажды они все станут совершеннолетними, и комиссия по делам несовершеннолетних будет для них не указ. И начнется жизнь по другим, уже взрослым правилам. И как же хочется, чтобы вступили они в нее созревшими не только телом, но и духом, чтобы научились ответственности не только за свои поступки, но и за поступки своих (не увидишь как), появившихся на этот свет детей. А то будет, как однажды: на него составляют административный протокол за распитие спиртных напитков на детской площадке, а он на комиссию приходит уже совершеннолетним, накануне собственной свадьбы и без пяти минут папой.
— Ну, что тут скажешь, — разводит руками председатель комиссии Н. А. Хорева. — Ты сам уже почти папа, а мы тут тебя воспитываем…
Н. БАРЫБИНА.