Вязники глазами князя Ивана Михайловича Долгорукова

В минувший четверг в информационно-правовом библиотечном центре «Интеллект» в Вязниках прошло краеведческое мероприятие «Вязники глазами князя Ивана Михайловича Долгорукова — владимирского губернатора, поэта и литератора «Золотого века». Присутствующие — вязниковцы различного возраста, от школьников до ветеранов, могли познакомиться с небольшой выставкой книг: сочинениями самого князя И. М. Долгорукого; уникальными подлинными изданиями из его личной библиотеки — на французском языке, отпечатанными в Париже в 1811 году; с редким исследованием о роде князей Долгоруких 1869 года; а также с копиями портретов князя и его спутниц жизни — женат он был дважды.

Главный библиограф «Интеллекта» Наталья Протасьева, а также краевед и журналист Николай Фролов рассказали о личности И. М. Долгорукова и его творческом наследии, в том числе о его описании Вязников, сделанном в 1813 году.

Князь Иван Михайлович Долгоруков — внук печально известного фаворита императора Петра II князя Ивана Алексеевича Долгорукова и внучатый племянник невесты внука Петра Великого княжны Марии Алексеевны Долгоруковой занимал пост владимирского губернатора в 1802-1812 гг., причем неоднократно бывал в Вязниках, в том числе и после своего губернаторства. Среди множества начальников Владимирской губернии это была, пожалуй, самая колоритная фигура. Потомок удельных князей-рюриковичей, князь покорял общество не только титулом и громкой фамилией. Человек образованный и остроумный, театрал и талантливый актер-любитель, Долгоруков считался одним из лучших поэтов своего времени, сочинял пьесы и получил известность в качестве писателя-мемуариста. Светские и литературные таланты он успешно сочетал с военной и гражданской карьерой. Служил в гвардии, отличился в войне со Швецией, потом занимал видные посты в провинции и Петербурге.

Сделал он для нашего края немало. Были восстановлены упраздненные при Павле I уездные города Ковров и Судогда, появилась первая в губернии мужская гимназия (которой князь передал всю свою личную библиотеку), владимирцы получили возможность посещать театр. В губернии при князе велось массовое каменное строительство — как гражданское, так и церковное. Едва ли не треть всех нынешних памятников архитектуры Владимирской области воздвигнута именно при Долгоруком.

Однако прославился этот титулованный чиновник не своим громким именем или карьерой, а, прежде всего, в качестве литератора — поэта, прозаика и мемуариста. Когда-то стихи князя, особенно сатирические, знала вся просвещенная Россия, на его лирику сочинялись романсы, Долгорукова ценили и уважали Державин и Жуковский, сочинения владимирского губернатора имелись в личной библиотеке Пушкина. А воспоминания его сиятельства до сих пор являются ценнейшим историческим источником, в том числе о прошлом нашего Владимирского края.

Но у современников Иван Михайлович больше остался в памяти не столько в качестве губернатора или поэта, сколько как светский лев. Выросший при дворе, завсегдатай аристократических салонов, его сиятельство покорял провинциалов манерами, обаянием, почти французским шармом и в не последней степени причастностью к высшим литературным кругам

Долгоруков в 1813 году оставил одно из первых описаний Вязников и его округи глазами столичного аристократа (можно сказать, просвещенного московского туриста):

«По дороге отсюда [из Коврова] к Вязникам нельзя не плениться уголком земли, в котором природа многие рассыпала прелести. Погост архидиакона Стефана [ныне деревня Налескино Вязниковского района] на крутой горе, под которой извивается Клязьма, есть место превосходной красоты, унылое воображение находит здесь самую приятную пищу. Нигде разум человеческий не сыщет такой сладкой мечты, какую тут вид естественной картины подарит сердцу чувствительному и при всходе солнца, и при закате его. Я здесь часто забывал в размышлениях разнородных, откуда и куда еду, и где я.

Вязники близ реки Клязьмы. В двадцать лет времени с учреждения тут города населено и устроено изрядно. Он разделяется на две части. Одна расположена по горе, другая в низу. Ярополческая гора, соединяющая их, так крута, что в гололедицу никакой почти обоз спуститься безопасно с нее не может. Из Владимира в Нижний две дороги, одна лежит на Муром, но по причине песков, изнуряющих подъемный скот, все тягости преимущественно перевозятся здесь. В городе много зажиточных купцов, имеющих хорошие полотняные фабрики. Жители весьма доброхотны. Гостеприимство купца Водовозова прямо старинное и без лукавства. Это не мешает, однако, успехам новейшего образования. Многие убирают со вкусом свои домы, завелись зеркалами, люстрами, красным деревом, рассуждают изрядно о торговле и кстати вмешивают словцо в политическую беседу. Уезд хвастать может двумя предметами. 1-е) Ярополчем. Так называется селение удельное, вошедшее в черту города по плану, но, несмотря на то, наполненное еще безобразными крестьянскими хижинами, кои смешаны с некоторыми городскими и гражданскими строениями. Естественное положение сего холма прекрасно, вид с него открывает весьма отдаленные урочища. Оно было, говорят, некогда уделом Ярополка и носит его имя. Старожилы слыхали о том от старожил же, то есть, старая сказка. 2-е) село Мстеры, дошедшее женскому колену графа Панина, в котором погребены несколько князей Ромодановских. Сие место было их родовою могилою. Тут самой старинной архитектуры колокольня, каких ныне уже мало попадается. Уважая древность, я живо в памяти своей сохранил сей, так сказать, мертвый монумент бояр российских, коих мы, к несчастию, забыли и доблести, и гробы…

В Вязниках, сверх деревянного дома для присутственных мест, соляных анбаров таких же и тюрьмы с каменными винными выходами, что все построено при мне, я осмелюсь похвастать, что моим попечением срыта крутизна Ярополческой горы до возможной отлогости, так, что по ней гораздо легче уже спускаться на конях и подниматься, как прежде. Работа сия произведена колодниками, и предприятие стоило мне большого труда, потому что надобно было воевать с предубеждениями. Старинные люди считали это за каприз, и до тех пор меня за него бранили, пока увидели настоящую свою в том пользу».

Немаловажен и тот факт, что Долгоруков впервые воспел в своих стихах уголки нашего края. А одно из его стихотворений «Размышление на берегу реки Клязьмы при погосте Архидиакона Стефана, между Гороховцом и Вязниками» (в нынешней вязниковской деревне Налескино, кстати, именно в этом месте 60 лет спустя отдыхал композитор Сергей Иванович Танеев и был также очарован красотой клязьминских берегов) — одно из первых стихотворений о нашем Вязниковском крае. Подчас долгоруковские строки — уникальные зарисовки природы Владимирского края двухвековой давности:

Как скоро сильной жар свалит,

До Клязьмы шаг – иду купаться,

Нырять и дна реки касаться,

Где стерлядь без боязни спит,

Не чувствуя, что в миг рыбак

Ее там неводом достанет

И с ней в Москву по почте грянет;

А там – в котел и – на очаг.

Упоминание массовой ловли клязьминской стерляди сегодня может вызвать лишь сокрушенный вздох — река ныне совсем не та…

И даже написанные на высокой береговой круче рядом со старым храмом философские строки, помимо возможности понять менталитет просвещенного россиянина в канун Отечественной войны 1812 года, одновременно возрождают картину оживленного судоходства на ныне пустой Клязьме, игравшего тогда огромную роль в экономике региона:
Природа! здесь и я почувствовал тебя.

С горы среди могил у ног дубов ветвистых

Я в Клязьме вижу ток то мрачных струй, то чистых;

Естественное зря движение воды,

Смотрю больших судов на скромные следы,

И думаю: – вот так судьба дни смертных косит;

Вода несет суда, а время жизнь уносит…

Михаил ОДИНЦОВ.

Источник: Газета «Районка, 21 век» № 49 (516) от 03 декабря 2020 г.